– Я любила тебя, как родное дитя, – сказала Люселла. – Ах, какой ты стал большой! – После чего повернулась к принцу Аласдеру и очень серьезно проговорила: – Ни в коем случае не говорите регенту Уолдо. Он его убьет, если узнает.
Улыбки у всех тут же погасли, но я едва не расхохоталась от того, какое потрясенное лицо сделалось у Ивара, когда Люселла продолжила:
– Понимаете, Огго – сын короля.
И тут Страхолюдина как толкнет меня со всей силы, я упала – и в тот самый миг по комнате пронесся страшный вихрь. Он опрокинул пиршественный стол, так что кувшины и бутылки взлетели в воздух, а людей, будто тряпичных кукол, швырнул вон из зала в двери, которые так и хлопали. Меня он потащил по полу в другую сторону, на террасу, и едва не сбросил за парапет. Я услышала отцовский голос, выпевавший мощную чистую ноту, и от этого пения ветер слегка утих. Это спасло мне жизнь, потому что я успела уцепиться за парапет. Но когда я обернулась, в зале никого не было. Никого, только мебель летала по воздуху и разбивалась о стены.
Потом я увидела Огго, он цеплялся за ручку одной из дверей, которая так и хлопала, будто хотела его стряхнуть.
– Огго! – закричала я.
Ветер заткнул мне рот, высушил слова, готовые сорваться с языка. А еще он выл, этот ветер, и заглушил мой голос. Но Огго меня услышал. Я увидела, как он кивнул. И поползла к нему против ветра. Ветер был такой сильный, и ползти было ужасно трудно, словно колени и руки у меня были приклеены к полу. Над головой свистели в воздухе сливы, смоквы и виноград, и мне приходилось то и дело пригибаться. Я почти доползла до Огго, когда прямо на меня торцом полетела кушетка принца Аласдера, а вокруг нее роились стайки булочек. Я прижалась к полу и почувствовала, как край кушетки скользнул по волосам, а потом услышала, как она ударилась об арку у меня за спиной и разлетелась вдребезги, и тогда я снова поползла вперед, а ветер визжал мне в уши.
Огго подставил в дверь плечо, и она зажала его, будто тиски, словно хотела выдавить из комнаты. Ох и больно же ему, наверное, было, но он терпел и держал дверь, пока я не проползла в щель мимо его ног и не очутилась в коридоре. А потом его вышвырнуло на пол следом за мной, и дверь с грохотом захлопнулась. Лязгнули засовы, повернулись ключи. Что она думала, эта дверь, – что заперла нас или заперлась от нас?
Мы сидели на полу, устало отдуваясь, и я выдавила: «Спасибо, Огго, что спас меня». Меня бросало в дрожь от одной мысли, что я могла остаться запертой в зале один на один с этим ветром-убийцей. Я была уверена, что это тот же самый ветер, от порывов которого загорелся наш шар. Теперь-то ясно, что его на нас наслали. И я подозревала, что ветер, который нес нас над Логрой, тоже был колдовской. Дело было не в том, что пала преграда, как я решила поначалу, и в столицу он нас принес тоже не случайно. Его наслали, чтобы он доставил нас туда.