Я увидела, как Уолдо ухватился за язык пламени. Не делись с ним, Алокровка, подумала я, потому что знала, что это ее пламя. Не давай ему обратить твою силу против тебя. Но Уолдо ничего не успел. Толпа завизжала и обратилась в бегство. Палача сбросило с помоста. По площади побежали трещины. Я увидела, как тетя Бек отодвинула всю шеренгу пленников подальше от середины. Я успела подумать: «Ах вот как она это делает!» – и тут в воздух взлетели обломки камня и брусчатки, и из-под земли взмыл великолепнейший бык на синих крыльях. На его спине сидел Огго, и был он настоящий принц с ног до головы. Потом он говорил, что представления не имеет, как ему не раскроило череп. Земля плавно сомкнулась под ними, и Огго соскочил с быка и бросился освобождать пленников.
Уолдо попытался сбежать. Но тут его остановили – прямо ему в лицо с пронзительным воплем, хлопая крыльями, бросился Зеленослезка, и регент, колыхаясь, будто мокрая губка, запрыгал на месте и замахал руками. А бык пригнул голову и двинулся на него. Я увидела, как он взревел и в ярости поднял Уолдо на рога, и Уолдо не стало.
Теперь воздух над площадью заполнили золото и синева быка, багрянец Алокровки и зелень Зеленослезки. Я вглядывалась изо всех сил, но Страхолюдину так и не увидела, и сердце у меня едва не остановилось от страха за него. Но потом я ощутила его шерсть тыльной стороной ладони, а потом – прикосновение холодного носа, будто прощание, но затем он объявился во плоти – серые полосы и пятна Зверя Севера.
Хранители остались прежними, какими мы их знали, но при этом стали больше и величественнее. От их исполинских фигур на площади потемнело, а они плясали и вились над нами, а потом сошлись вместе и испустили общий оглушительный радостный вопль. Они уже давно исчезли, а этот вопль еще звучал в наших ушах, замирая на севере и на востоке, затихая на западе и на юге. А потом настала полная тишина.
Отец с Рианнан запели. Не помню, что именно, помню только, какой мир воцарился в душе всех, кто их слышал. Я вообще почти не помню подробностей. Помню, как все обнимались, как король выбежал из дворца в халате под приветственные крики толпы, как смиренно Огго опустился перед ним на одно колено – и как тепло стало на душе, когда тетя Бек сказала, что сейчас лопнет от гордости за меня.
Статуи составились из обломков, все плащи и корсажи, уши и носы, обломки и осколки срослись обратно, и памятники затопали прочь. Кое-кто с тоской обернулся, как будто им хотелось поучаствовать в общем веселье, которому они положили начало и которое длилось несколько дней.