– Я смотрел в оба! – заявил Ивар. – Даже знаю, куда утащили мой плащ. Я бы заметил, если бы кто-то взял кошель с монетами. Он был довольно большой.
– Твоя тетушка его наверняка надежно спрятала, – сказал Финн.
– Конечно, только знать бы куда, – отозвалась я.
Вечерело, нам нужно было найти ночлег и ужин, а без денег никак.
– Наверное, они были в голове сыра, – предположил Огго.
Мне захотелось его стукнуть.
Все мы пытались выспросить про деньги у тети Бек, но она только и твердила с рассеянным видом: «Чего не знаю, того не знаю». От этого впору было с ума сойти.
На закате я потеряла терпение. Впереди показался премиленький постоялый двор, а мы не могли там даже корки хлеба купить. До этого я расспрашивала тетю Бек вежливо и ласково, громко и нежно – расспрашивала и все. Я ее умасливала. Огго ее уговаривал. Финн ей молился. Ивар приказывал, чтобы она ему рассказала. Потом раскричался. Огго пытался шептать ей прямо на ухо. Ничего не получалось.
Я заставила Ивара остановить Мо. Топнула по булыжной мостовой и рявкнула:
– А ну, Бек, говори, куда дела деньги, а не то я тебя за волосы оттаскаю!
Наверное, у меня получилось похоже на маму, ее сестру, и тетя Бек словно бы вернулась в детство.
Она подняла голову и сказала:
– Да в овсе они, где же еще. А если дернешь меня за волосы, я бабуле скажу!
Понимаете, их – в смысле тетю Бек с мамой – растила бабушка.
Мальчишки кинулись к мешку с овсом для Мо и запустили туда руки, словно искали призы на ярмарочной лотерее. Пока они все не раскидали, я схватила ее торбу – на всякий случай. А торба оказалась неожиданно тяжелой. Тетя Бек хитро спрятала кошель ближе к верху, чтобы не было видно бугра. Бедная Мо была вынуждена объедать овес вокруг него.
Я победоносно вытащила кошель:
– Вот он!
Так что мы все-таки смогли переночевать на постоялом дворе. Но чтобы заставить тетю Бек поесть, умыться и лечь спать, мне, как выяснилось, приходилось говорить с ней голосом сердитой старшей сестры. «Бек, садись и ешь, а то я расскажу бабуле!» – орала я. А потом: «Бек, сию же минуту иди умываться, а потом раздевайся и ложись!» И наконец: «Бек, а ну-ка спи, а то за волосы оттаскаю!»
Меня уже тошнило от этого ора. Я всей душой надеялась, что утром она проснется прежней, взрослой.
Однако этого не произошло.
Мне пришлось снова взяться за рявканье. «Бек, сними ночную рубашку. Бек, надевай чулки, а то всыплю! Бек, сходи в уборную, а то панталоны намочишь! Бек, ешь кашу! Бек, садись в повозку, а то отшлепаю!»
Финн с мальчишками смотрели и слушали, уныло разинув рты.
– Как это унизительно для великой мудрицы, – качал головой Финн.