– Я – по реке лососиный прыжок, я – громыханье бычьих рогов! – гудела я на одной ноте.
– Ха галла феррин магонелланебри! – разносился над морем сладкий голос Рианнан.
– Я – воду пронзивший солнечный луч! – мрачно гудела я. – Я – над долиной пение птиц!
– И да падет благодатный дождь! – ревел Финн, налегая на меха.
– Воинам Скарра все нипочем! – орали Огго и Ивар, тоже налегая на меха.
– Хитрость кошачья тоже во мне! – не сдавалась я.
– Ха галла фенин хирайя дельбар! – подхватил Рис песню Рианнан.
Наверное, свет не видывал такого безумного хора. Я посмотрела на тетю Бек, и оказалось, что она тоже напевает наш гимн. И словно бы не замечает, что при этом ее то и дело обдает брызгами.
И бега могущество тоже во мне,
И пламя, что крылья дракону дает,
И всех их на помощь себе призову,
И солнечный луч попадет прямо в цель,
И все пробудится с приходом весны…
Я допела до этого места и увидела, что Рианнан, продолжая петь, с изумленным видом показывает куда-то вверх. Я посмотрела туда и остолбенела, так что едва не забыла, что надо петь дальше. За огромным лоскутным выгнутым боком шара я увидела взмах огромного алого крыла, а когда я вывернула шею назад, передо мной мелькнул длинный ящерицын хвост. Алокровка. Это же Алокровка, подумала я. Отросла огромная и помогает нам!
Но непреложный закон гласит, что, раз уж запела гимн, прерываться нельзя, надо допеть до конца, поэтому я продолжала:
– И когда убывает луна и растет…
При этих словах я увидела, что Рис умолк, хотя качать меха не перестал, и тоже показывает вверх. Он вроде бы сказал: «Так я и знал, что Алокровка не простая ящерка!» Но гимн еще не кончился, поэтому я мрачно продолжала:
Я – полнолунья сияющий круг,
Я – полумесяца тающий серп.
Я – все, что меняется, все, что живет,
Я – словно искрой мелькнувшая мысль.
Я пела и представляла себе, как Алокровка летит над нами, над самым шаром, и тащит нас вперед, вцепившись ящеричьими лапками в многоцветную ткань и мощно вздымая перепончатые крылья. Зря Рис говорил, что крылья у нее не настоящие, подумала я. Еще какие крылья. И мне показалось, что море немножко отдаляется.
Но все остальные продолжали петь. И тетя Бек не замолчала, когда допела гимн, а снова завела его с начала:
– Я – по реке лососиный прыжок…
Я поспешно подхватила. Мы два раза пропели гимн от начала до конца и все-таки сумели как-то втащить себя обратно на высоту, так что брызги нас уже не мочили. И сами не заметили, как очутились на ослепительном солнце. Сквозь слепящую пелену я различила голубовато-серый туманный бугорок. Похоже, мы приближались к Логре. Но при этом поднимались все выше и выше.