И в тот момент, когда мы с ним занимались, вдруг целая толпа туда ввалилась, вся компания, включая девиц, видимо, посмотреть захотелось. Я им только улыбнулась развратной своей улыбочкой, и, когда длительный показательный акт завершился, больше никто ко мне не приставал. Я вышла из душа и вернулась в комнату, где все сидели, и, хотя выпила немало, вдруг отчетливо поняла, что больше я здесь никому неинтересна — что все, кто хотел что-то получить, уже это получили, и на этом моя роль заканчивается. А тот, кто меня позвал, просто использовал меня, как шлюху, — сам попользовался и приятелям привез. Как потом оказалось, он и позвонил-то мне тем утром, поспорив со своим другом, моим знакомым, что переспит со мной, что я шлюха и трахаться хочу, а тот этого не видит и встречается со мной впустую. И, хотя я этого не знала тогда, но почувствовала — и почему-то это все меня задело.
А именно потому, что я себя жрицей считала, и каждый раз, отдаваясь кому-то, совершала таинство. По этой же причине и делала это чаще всего с каждым только единожды. А тут я чувствовала себя как священник, причащающий прихожан, дающий им святые дары, плоть и кровь Господню и с ужасом видящий, как они вдруг вырывают у него из рук поднос с сухим пресным хлебом и чашу с вином и пожирают жадно, облизывая пальцы, вытирая стекающие по подбородкам капли. И вера в себя поколеблена, и кажется, что плохо прочитана проповедь, что не донесено слово Божье до паствы — и хочется сорвать с себя церковное облачение и удалиться прочь.
Странное ощущение, потому что я всегда считала, что если мужчина тебя хочет — это высший и лучший комплимент и что мужчины только для секса и нужны. Но, видимо, спиртное сыграло свою роль, потому что я посидела еще немного, добавив приличную дозу, и никто уже не обращал на меня внимания — что тоже было естественно, но тогда задело, — и я уехала оттуда вскоре, и очень рано вернулась домой, и у меня внезапно самая настоящая истерика началась.
Внезапно жалко стало саму себя, и одновременно жуткая злоба на себя появилась — и я шептала себе, что я поганая шлюха, которая спит со всеми, которой пользуются как хотят, и рыдала. И, что уж совсем удивительно, сквозь слезы прошептала собственной маме, что ненавижу себя за то, что переспала с незнакомым человеком. Для нее это был шок — она не так давно узнала, что я не девственница, и в нокауте была, хотя и не догадывалась, что девственности я лишилась в тринадцать лет и что партнеров у меня к тому времени было больше пятидесяти. И, естественно, никакого понимания она не проявила, еще и ругать меня начала, сравнивая с проституткой, добавляя отрицательных эмоций, вынуждая просить у нее прощения за собственное поведение, — и в итоге я стащила тихонько из бара пару маленьких бутылочек коньяка и потушила свет у себя в комнате, сделав вид, что ложусь спать, а сама выпила еще и не спала всю ночь, ненавидя себя, и презирая, и всерьез подумывая о том, чтобы шагнуть вниз с подоконника.