* * *
Значит, вот как ее зовут.
«Э-ве-ли-на…» — мысленно, по слогам, пробую ее имя на вкус словно долгожданный десерт, ради которого я сожрал ведро помоев.
Теперь мне кажется очевидным их с Лизой сходство, пусть и не сильное. Но общая кровь видна в тонкой форме носа и аристократических чертах. И чем больше я об этом думаю. Тем сильнее кажется, что все было у меня на виду, лежало на открытой ладони, а я прошел мимо, как слепой баран. Хотя, что бы это изменило? Все равно бы пошел с Лизой на это торжество пафоса и больших денег в мире, где таких как я продают, словно брелоки с золотой рыбкой в маленьком пакете. Рыбка живет день или два, умирает, ее смывают в унитаз, чтобы уже завтра прицепить к ключам от дорогой тачки новую рыбку.
Круговорот золотых рыбок в природе, блядь.
У богатых свои причуды и свои порядки, а я, если честно, впервые на таком роскошном торжестве. Наверное, поэтому Лиза время от времени заставляет меня наклониться и шепчет на ухо, чтобы я не забывал о нашей «легенде», потому что вряд ли ее сестре — матери Эвелины — понравится, что она пришла на событие года с ручной проституткой.
Нас рассаживают за столы по четверо — прямо на западный манер. Гости толкают тосты, все пьют и едят, потом снова тосты, снова выпивка. Чья-то родственница умывается слезами и соплями. Какой-то молодой козел в джинсах с дырками на коленях изображает певца и воет известный радиохит. Судя по восторгу в глазах всех женщин, это — не подделка, а оригинал. Не удивлюсь, если песню для свадебного танца этой парочке споет лично Энрике Иглесиас или Рианна.
Звенит посуда, тамада с луженой глоткой объявляет время вручения подарков.
Мне даже интересно, что можно подарить людям, которые едят и пьют, пока на заднем фоне, просто чтобы не было скучно, распинается добрая половина отечественной эстрады.
— Попробуй форель, — предлагает Лиза, и незаметно под столом кладет руку мне на колено. — Тебе понравится. Речная, не из питомника. Вкус необыкновенный.
И даже не дает ничего ответить: накалывает на вилку ломтик со своей тарелки и подносит к моему рту. Еще и водит из стороны в сторону, словно я собачонка.
Улыбайся, Руслан, просто улыбайся. Это работа. Это, блядь, сука, вот такая охуенная работа, и до нее ты не жил, а просто существовал от зарплаты до получки.
На случай вот такого глобального пиздеца, я храню про запас парочку историй из своей голодной прошлой жизни, и использую их как нашатырь. Вспоминаю дни, когда у меня не было денег даже на зимние ботинки, потому что снег выпал в октябре, а я уже потратил заначку на кроссовки.