Очень отрезвляет и почти мгновенно приводит в чувство.
Всегда.
Но не сегодня.
Челюсти сводит от отвращения к самому себе, поэтому рот получается открыть медленно и не очень широко. Жду, пока Лизе надоест играть в кошки-мышки и позволяю ей протолкнуть рыбу мне в рот. Может быть, этот кусок форель на вкус, как золото и бриллианты, но я чувствую только соль.
— Ну как? — интересуется Лиза, сдавливая мое колено чуть сильнее.
Я для нее просто щеночек, которого она кормит не собачьим кормом из супермаркета, а дорогими деликатесами, и ждет как минимум умиления, но лучше бы пританцовывания на задних лапках.
— Очень вкусно, — вру я, дозировано впрыскивая в свою улыбку каплю восторга и благодарности. Если не переусердствовать, даже прожженная деловая стерва Лиза никогда не унюхает обман.
Все получается, потому что она накалывает еще один кусок и снова кормит меня с ложечки, как маленького. Но на этот раз я чувствую на себе холодный взгляд. Веду глазами влево — и натыкаюсь на стерлинговое серебро в оправе густых черных ресниц. Кажется, только тушь — единственная косметика на лице Снежной королевы, но даже этого как будто слишком много. Словно неаккуратный художник испортил безупречный холст бессмысленной мазней.
Она подносит к губам бокал с растворенными в янтаре пузырьками. Смачивает губы, с непроницаемым лицом наблюдая за тем, как ее тетя развлекается со своей собачонкой. Я стаскиваю зубами чертову рыбу, глотаю, вообще не прожевывая, и благодарю Лизу невесомым поцелуем в область виска. Промокаю губы салфеткой.
— Я отойду на минуту. — Слава богу, тамада как раз решила, что в гостей больше не влезет и выпроводила всех на танцплощадку.
Удача на моей стороне хотя бы в том, что я почти сразу теряюсь в зеленом лабиринте. Подстриженные квадратом туи в два метра высотой надежно прячут меня ото всех. Опираюсь плечом на фонарный столб, прикуриваю и делаю сразу несколько глубоких — до немоты в горле — затяжек.
Легкие шаги в траве вторгаются в наше с сигаретой одно на двоих одиночество.
Белый мазок справа — на фоне сочной зелени яркий до рези в глазах.
Запах персиков и мандарин, холодное точеное лицо с бледными губами. Платье в кулачке тонких пальцев, туфли в свободной руке. Ноги в белых чулках.
Эвелина.
Она останавливается на расстоянии пары метров и несколько минут ничего не говорит, просто наблюдает, как я вытряхиваю из пачки последнюю сигарету и прикуриваю от бензиновой зажигалки.
На твоих губах остался вкус шампанского, Снежная королева?»
Она подходит ближе, с размаху впечатывается мне в грудь, и я чувствую пальцы в волосах у себя на затылке, которые она сжимает так крепко, что зубы скрипят от боли. Шорох опавших юбок, болезненный стон, потому что ей до меня никак не дотянуться, даже встав на кончики пальцев.