Кот порядком потрепанный, но лишая на нем как будто нет. И то хорошо.
Когда вода перестает журчать, я с интересом слежу за тем, как Эвелина, в одном полотенце, идем прямо к моему шкафу, открывает и задумчиво ведет пальцем по стройному ряду рубашек на плечиках. Выбирает черную, мою любимую и наряжается с таким достоинством, словно в таком виде можно и нужно встречать даже королеву.
Потом идет ко мне и с какой-то кошачьей грацией, подтягиваясь на руках, усаживается задницей прямо на кухонную стойку, где я как раз усердно намазываю тосты. Не могу удержаться: подношу к ее губам уголок ржаного треугольника, но тут же забираю, когда она пытается взять его руками. Снежная королева быстро соображает, чего я от нее хочу. Приоткрывает рот и откусывает небольшой кусочек.
— Хочу тебя выебать, — озвучиваю единственную трезвую мысль в голове.
Не морщится, не сводит переносицу гармошкой. Ноль чертовых эмоций на лице, как будто ей плевать. Бросаю нож на мраморную столешницу и пока вокруг нас звенят отголоски металлического эха, спрашиваю:
— Зачем пришла?
Я готов услышать что угодно, даже чушь пополам с ложью, но ее ответ убийственно честный и прямой:
— Потому что бездомный кот привел тебе ничейную кошку. Хочешь, твоей будет?
Мое «да» — последнее, что ей нужно, поэтому я заталкиваю его куда подальше, беру тарелку и иду к дивану. Эвелина идет следом, совершенно беззвучно прикасаясь ступнями к полу. Садится боком, чтобы вытянуть ноги мне на колени, и немного щурится, когда глажу контур ее милой ванильной татуировки на щиколотке. Она не долго ищет, что посмотреть: находит у меня в подписке перечень детских каналов и включает «Машу и Медведя».
Через пять минут мы превращаемся в двух великовозрастных детей, которые едят тосты и ржут над мультиками для шестилеток.
И это лучше, чем секс.
* * *
Тарелка с тостами пустеет довольно быстро, и я собираюсь идти за новой порцией. Похоже, моя гостья собирается остаться до утра и мне, если честно, не по себе. Я живу один уже пять лет и с тех пор ни одна женщина, кроме Юльки, не оставалась на ночь в моей берлоге. Даже Инна, хоть наверняка считает себя хозяйкой почти всего, что у меня есть.
Пока я готовлю новую порцию, Эвелина, не спрашивая, усаживается за мой ноут. Не переживаю, что она найдет там что-то эдакое, потому что ничего «эдакого» у меня нет. Я не пользуюсь никакими социальными сетями, потому что у меня нет на них времени и потому что, когда решу завязать, в моей жизни не должно остаться вообще ничего, что будет тащить обратно в прошлое. Наверное, даже мне когда-нибудь захочется стать порядочным мужем и отцом, и будет очень хуево, если моя маленькая дочка наткнется в сети на отголоски бурной молодости своего папаши.