Одни пылают, словно от сдержанной страсти,
Другие бледнеют и смотрят покуда стыдливо.
Третий продолжил:
Два миндальных ореха в скорлупке одной –
Двух сердец единенье в любови одной!
[13]И четвертый подхватил:
Из всех плодов в саду нежней инжир,
Всех ароматней и сочней инжир,
Ни с кем о вкусах спорить я не в силах,
Когда во рту услада дней – инжир!
[14]Они сбросили тюрбаны и халаты, а рабы принесли всяческих лакомств, в том числе различную птицу – и ту, что летает, и ту, что ходит по земле, и ту, что плавает, – голубей, куропаток, гусей… Юноши пировали среди ароматов жасмина и роз, хны и мирта, а когда наелись досыта, появился садовник с полной корзиной роз.
– Это награда тому, кто сочинит самые изысканные строки о розе.
Все молодые люди сказали стихи по очереди, кроме Нур ад-Дина, который упорно хранил молчание. Садовник стал уговаривать его прочесть хоть одну-две строки, и Нур ад-Дин сказал:
О чудо, друзья! Серебро она пьет,
Но златом червонным предивно цветет!
И садовник отличил эти строки среди прочих. Все захлопали, когда он вручил Нур ад-Дину корзину роз и налил вина. Нур ад-Дин отказался, говоря, что он до сих пор не пил ни капли вина и никогда не станет.
– Почему? – спросил садовник.
– Потому что пить вино – грех! – ответил Нур ад-Дин.
– Но Аллах милосердный прощает грехи, – стал уговаривать его садовник. – Есть лишь два греха, которые он не потерпит: вероотступничество и убийство.
Услышав это, Нур ад-Дин пригубил вино в первый раз и нашел его неприятным на вкус. Он отставил кубок.
– Разве лекарства не горьки? – сказал садовник. – А вино ведь очищает кровь, способствует перевариванию даже самой тяжелой пищи и, что самое главное, склоняет к соитию!
Все рассмеялись, включая Нур ад-Дина, который допил свой первый кубок, а затем осушил и второй, и третий. Он взялся за четвертый, и тут садовник привел прекрасную девушку, черноглазую и с волосами столь длинными, что они тянулись за ней по земле, будто покрывало. В руке у нее был атласный мешочек, из которого она достала тридцать три резные деревяшки. Из них она собрала индийскую лютню и стала играть и петь голосом чистым, как у райской птички:
Знаешь ли ты, что блаженство растает, как сон,
Нам оставляя воспоминание одно?
Нур ад-Дин был очарован ее красотой и голосом, но, когда занялась заря, он встал с места, чтобы уйти, беспокоясь, что слишком поздно вернется домой. Девушка увидела это и пропела:
Не спеши уходить, о возлюбленный мой!
Удачу лови: поцелуями встретим восход!
Нур ад-Дин передумал и остался с девушкой чуть не до полудня. Они целовали друг друга снова и снова – в губы, глаза и щеки. Когда через какое-то время он снова собрался идти, девушка спросила, куда это он.