– Это Вьетнам.
– Где вам дали просраться, – сказал вдруг Барсуков, которого я до сих пор считал человеком либеральных, то есть проамериканских взглядов. Впрочем, ничего удивительного, Барсуков был за демократическую Америку и против Америки милитаристской.
– Так ест, да. Я был прострация. Сикс манс.
– Пап, – крикнула Вероника, высовываясь из-за руля, – вам и без меня будет весело!
И тут же стало ясно почему. Послышалась песня, она приближалась вдоль лицевого забора. Певец был пока не виден за кустами жасмина. Пел он неприятным, небритым голосом на мотив «Марсельезы»:
Коммунисты поймали
мальчи-ишку, затащили его в КГБ.
«Говори нам, кто дал тебе кни-ижку,
руководство в идейной борьбе».
Вероника фыркнула, фыркнула и ее машина, и они отчалили. В распахнутых воротах нарисовался во всей своей отрицательной привлекательности Валерий Борисович, родной брат Юлии Борисовны, супруги академика. На несколько секунд он замолк, была короткая немая сцена, потом гость решительно двинулся внутрь дачной территории. В это время из сторожки вышел белорус с косою. Не знаю, что он намеревался с нею делать под вечер, может, просто отбить, не умея по своей крестьянской закваске сидеть без дела. Валерий Борисович замахал на него руками, как будто признал в нем Смерть.
– Рано, рано!
Пожевал губами, собираясь с певческой силой, и снова загорланил:
«Говори, кто учил злонаме-еренно
клеветать на наш ленинский строй!» —
«В жопе видел я вашего Ле-енина!» —
Отвечает им юный герой.
Дешевое фрондерство дешевого человека, да еще напившегося под вечер дешевого одеколона. Никакой смелости для того, чтобы издеваться над Лениным, сейчас не требуется.
Было видно, что Модест Анатольевич не рад визиту родственника. Свояк жил на другом конце дачного поселка на небольшой съемной дачке и получал определенное содержание с условием, что не будет докучать своим присутствием. Причина такого условия была очевидна. Валерий Борисович был очень уж неприятен собой. Университет закончил, а пахнет как от бомжа. Но дело даже не в жуткой похмельной щетине, не в пиджаке, застегнутом не на ту пуговицу, а в тяжелейшем характере. Смесь Ноздрева и Мармеладова. Никогда не знаешь, бросится он в ножки или в рожу плюнет. Никак не могу понять, почему Модест Анатольевич не разорвет с ним отношения полностью и терпит порою его выходки. Одного звонка местному участковому за глаза хватило бы для полной победы над этим домашним диссидентом.
Когда Валерий Борисович подошел к ступеням веранды и остановился, дав себя рассмотреть, мне показалось, что он не так уж и пьян, а неправильно застегнутый пиджак и разные носки – наигрыш. Валерий Борисович стоял молча, как бы скромно, но при этом выражая всем видом уверенность, что его сейчас пригласят к столу.