– Вы ведь не собираетесь бежать?
Шевяков, ничего не отвечая, прошел к дальнему краю стола и сел там. Майор шепнул несколько слов на ухо сотруднику, и сотрудник ушел к машине.
Я приготовился к новому раунду неприятного и напряженного молчания. Аникеева я опасался, а Шевяков был мне отвратителен. Разговаривать с первым было для меня пыткой, разговаривать со вторым было не о чем.
Но неприятная ситуация резко видоизменилась. Стала еще неприятнее.
Послышался звук подъезжающей машины.
Причем не просто машины, а машины Вероники Модестовны.
Я вспомнил то, что полчаса назад говорил о ней майор, и голова моя сама собой чуть-чуть втянулась в плечи. Предчувствие скандала меня никогда не обманывает. И сейчас мне казалось, что скандала не избежать.
Первым из машины выскочил новый сторож и, вбежав в калитку, бросился открывать ворота. Наконец-то вспомнил о своих прямых обязанностях.
Вероника вкатила лихо, можно сказать, самоуверенно, можно даже сказать, нагло! Наблюдая за этой бесшабашной красоткой, я со злорадством представлял, как будут сбивать с нее пену убийственные майорские вопросы.
Выбравшись из машины, она церемонным движением открыла заднюю дверцу.
– Вуаля!
Из машины на влажную вечернюю травку, не торопясь, даже чуть покряхтывая, выбрался… Валерий Борисович. Одетый не как обычно, чисто выбритый, можно сказать, ухоженный, но он!
Честно говоря, на какой-то момент мне стало трудно дышать. Я завертел головой в поисках спасительных объяснений. И тут же их обрел. В дверях веранды стоял еще один Валерий Борисович. Только теперь настоящий. В мятом пиджаке, грязной рубашке и с пьяной физиономией.
– Я же говорил, будет фокус!
Аникеев тоже, кажется, был на краткое время ошарашен, правда, его особым образом тренированный рассудок быстрее справился с парадоксальным поведением реальности.
– Это ваш брат? – строго спросил он у пьяного.
– Ага. Младший.
– На сколько вы его старше, минут на двадцать?
– На тридцать две, – с неподдельной гордостью сообщил поэт и обратился к Веронике с сообщением, что холодильник пуст, так что неплохо бы ту сумку с продуктами, что Леонид держит в руках, переправить на кухню.
– А то все голодные и злые.