– Какая мерзость, – прошипел Виталий Борисович.
Майор теребил бородавку.
– Это неправда, – вдруг глухо сказал Барсуков.
– Почему же неправда? – вежливо спросил сторож.
– Потому что неправда, и я настаиваю на этом как врач.
– На чем настаиваете? – поинтересовался майор.
Барсуков продолжал напоминать человека, по ошибке вынутого из гроба, говорить ему было невыносимо трудно, но от этого каждое его слово обладало особым весом. Похоже, он собирался выступить с полезным для меня заявлением. Принимаем помощь и от несчастных отцов, и от неудачливых врачей!
– Модест Анатольевич голодал – лечебное голодание – и пил только отвар шиповника. Восемь дней.
Майор записал, но не поверил записанному.
– Не ел восемь дней? Совсем?
– Я же говорю, только отвар шиповника. Раз в полгода Модест Анатольевич обязательно проводил такое голодание. Судите сами, с учетом еще его шестидесяти лет, мог ли он заниматься любовью с молодой здоровой девушкой.
– А давайте разбудим Марусю и обо всем ее расспросим! – предложил Валерий Борисович.
Я так и дернулся в кресле.
Все обратили свои взгляды к майору: как решит он? Собственно, что тут было решать, ему оставалось только отдать команду Семченке. Какая сила тут могла вмешаться?
– Я предлагаю Марусю не будить. Она слишком много вынесла за сегодняшний день. И о нас надо подумать.
Сторож опять стал грудью на пути смертельной для меня опасности. Трогательно, но непонятно.
– В каком смысле? – подозрительно спросил Аникеев.
– Как мы будем выглядеть, когда станем хором допрашивать несчастную девушку о ее вынужденных сексуальных отношениях со стариком?
– Я понимаю, что это не лучший выход, но другого нет!
– Есть, Иван Денисович. И очень простой. Аргумент уважаемого Арсения Савельевича отнюдь не смертелен. Сказать по правде, я и сам сначала засомневался в словах Жени. Но развеял их при помощи одного лишь телефонного звонка.
– Двух, – сказала Вероника.
– А, правильно, двух. Я позвонил своему товарищу, Мише Лямурчику, тоже, кстати, белорусу. Хотя почему кстати? Так вот, Миша недавно перенес лечебное голодание. И, как выяснилось после разговора с его женой, они в этот период время от времени вели обычную половую жизнь. После пятого-шестого дня организм голодающего человека переживает так называемый ацидотический криз и переходит на эндогенное питание. Все системы его функционируют так же, как и у нормально питающегося человека.
– Я не верю в это, – сказал Барсуков, но всем было понятно, что говорит он это зря.
– Ваше право.
– Ну ладно, хватит, – резко сказал майор Аникеев, – хватит научных споров и хождения вокруг да около. Я слушаю вас уже битый час, но мы не стали ближе к разгадке. У меня крепнет ощущение, что вы просто водите нас за нос.