– Что все? – Майор был на грани настоящей злости.
– Я понял, что мне мешало опознать в этой седой старушке Юлию Борисовну. Ее фотографии. Я видел их в кабинете. Большая, статная, черноволосая. Но такой она была лет пятнадцать назад. Пятнадцать лет в психушках. Юлия Борисовна стала совершенно непохожа на себя. Муж, естественно, держал на столе ее старые фотографии. А Киров навел на мотив – ревность! Самая обыкновенная ревность. Седой соседке Валерия Борисовича, какой бы странной она ни казалась, нет никакого резона убивать академика Петухова. Сегодня утром я мог видеть там только Юлию Борисовну.
– Да, соседке незачем, – взялся за подлокотники майор.
– Для того, чтобы снять последние сомнения, я и разыграл это переодевание, сбегал к тому домику и задал ей вопросец. Юлия Борисовна сидела в комнате и пила чай. И ничего скрывать от меня не стала. Показала место, где висела связка ключей. Даже не обругала за любопытство. Да вы сами ее давеча видели, когда приезжали за мной в дом Валерия Борисовича.
– Что же вы давеча мне не сказали, кто эта дама?
– Извините, товарищ майор, пожалел старушку. Хотел избавить от всего этого длинного и неприятного разбирательства. Теперь, если вы захотите с ней поговорить, вам достаточно будет задать ей всего несколько вопросов.
– Да уж мы сами решим, как нам себя вести.
Майор медленно поднялся. Медленно и с трудом.
Тяжело дяденьке. Даже его профессиональная голова, должно быть, уже гудела под грузом всего этого бреда. А бывший белорус и не думал останавливаться.
– Я прошу вас особенно отметить этот момент – состояния аффекта! Юлия Борисовна и без того была очень больна, а тут она видит, что ее муж собирается лечь в постель, да не просто с чужой женщиной, а со своей дочерью! И абсолютно здоровый человек осатанел бы. Действия родственников были всего лишь попыткой избавить несчастную женщину от тягот следствия. Виталий Борисович, узнав от кого-то…
– Слухом земля полнится, – сказал младший дядя Вероники.
– …о несчастье, как умный человек, все понял сразу. Переборов себя, примчался на дачу брата. Юлия Борисовна все ему рассказала, так же как ранним утром, насколько я понимаю, все рассказала дочери. Виталий Борисович, найдя на даче пьяного до невменяемости Фила, решил перетащить его обратно на глухую веранду, чтобы, проснувшись там, где не надо, тот не навел следствие на его сестру. Разве не так должен был поступить любящий брат?
Следователь, подойдя к перилам, сплюнул в ночь.
– А Вероника Модестовна из дочерних чувств навела нас на ложный след своим звонком в гараж, да?