– Еще бы не похоже. Приходилось бывать. По молодости лет. Была, как все первокурсницы, глупая и жадная до впечатлений, до всего как бы гонимого. Ореол, то-се. А если разобраться, там ничего, кроме грязных носков, грязных стаканов и грязных приставаний, и не было. Подсунут Кастанеду почитать и сразу тащат в койку. И нищета страшенная!
Минское шоссе на полной скорости врезалось в кольцевую дорогу. Завидев пост ГАИ, Вероника тихонько выругалась и сбросила скорость.
– А ему потом помогли, дяде Валере. На работу на приличную устроили, в партию вступили. Но тут он начал выкаблучиваться. Стыдно ему стало перед прежними друзьями, перед богемными. И новая официозная жизнь не очень-то спешила засасывать. Чувствовала чужака. Ну вот и получилось, что с хлебных постов он повылетал, но живет с печатью приспособленца. Душа его опалена огнем несправедливости. Правда, одно его стихотворение мне нравится:
Если в жизни плохо что-то,
если в жизни счастья нет,
вспомни Бойля-Мариотта,
был у нас такой поэт.
Хотя не исключено, что он его у кого-нибудь украл. Кстати, а тебе для чего мой дядечка дорогой, не скажешь?
Леонид помялся.
– У тебя-то с ним никаких дел быть не может, ты его вчера и увидел-то в первый раз.
– Да, ты понимаешь, мне сдается, Валерий Борисович должен знать, где сейчас находится Фил.
Вероника дернула рулевым колесом, так что пассажир ударился головой об обивку салона.
– Ничего себе, ты что, начал расследование расследовать, да?
Сторож неуютно поежился.
– Если угодно, то можно и так сказать.
– Так на кой черт тебе этот Фил? По-моему, он дебил!
– Или притворяется дебилом.
– Ой-ей-ей. Что происходит, просто шпионские страсти! Злой американский шпион прокрадывается в дом советского академика и выкрадывает у него ценнейшую рукопись. Очень смешно.
– Мне неудобно напоминать, но Модест Анатольевич все же убит кем-то. Сейф опустошен.
– Напоминай, напоминай. Я и сама знаю, что веду себя как зверюга какая-то. Но есть причины, есть. Но папочку мы похороним чин по чину, ты не сомневайся. Тело его, между прочим, сейчас даже и не знаю где. Исследуют. И кортик тоже, отпечатки небось снимают.
– Кортик?
– Да, дедовский, наградной, очень дорогой. Фамильная реликвия. Мне этот, с бородавкой, сказал во время беседы. Очень на него напирал, на кортик.
Возле гастронома «Можайский» пришлось остановиться на светофоре.
– А ты что, уже задумался, запинкертонило тебя? Понимаю, кортик, такая сочная улика!
Леонид немного приподнялся на сиденье и попытался большими пальцами обеих рук поудобнее устроить на животе брючный пояс.