Я промолчал и почувствовал себя предателем из-за того, что не разделял ее точку зрения насчет новенького – не мог и не хотел. Я умолчал, что мне он понравился, что меня притягивала его неразговорчивость, в то время как ее она отталкивала. Кэт может спокойно забыть о нем сама, если того желает, но я не собирался следовать ее примеру. Я хотел узнать его ближе. Мне было необходимо узнать его. Чем дольше я смотрел на постепенно утихающий дождь, тем отчетливее это осознавал. Во мне росло и крепло чувство того, что он мне что-то должен. Как будто он мне – или мы друг другу – тогда дали обещание, скрепленное кровью разбитой губы, которое нам лишь сейчас представляется случай исполнить.
Шорох шагов по гравию пандуса заставляет меня вернуться к реальности и посмотреть вниз – как раз вовремя, чтобы в свете молнии увидеть силуэт Дианы, скрывающийся за деревьями. Я подавляю желание окликнуть ее. Скорее всего, это она скрипела половицами, чтобы заглянуть в замочную скважину и удостовериться, что я сплю. Она думает, что никто не заметил ее ухода, и что-то подсказывает, что ей это важно. Я поражен – но, несмотря на это, вздыхаю с облегчением. Муха, пойманная в янтаре, наконец нашла путь на волю. Диана с кем-то встречается: мне трудно представить, что в эту погоду и в это время суток ей понадобилось выйти из дома, чтобы побыть наедине с собой.
И хотя мы уже давно отдалились друг от друга, меня охватывает нечто вроде ревности. Раньше мы были неразлучны. Мы противостояли этому миру плечо к плечу. Мы неделями играли в дочки-матери, называя после этого друг друга только «мамочка» и «папочка», и мы вместе сражались у Большого Глаза. А потом в один прекрасный день, без всякой видимой на то причины, Диана замкнулась в себе, ее прежний образ растаял, словно мираж в пустыне. К кому бы она сейчас ни шла, этот человек знает о ней больше, чем я.
Я встаю с подоконника только после того, как упали последние капли дождя. Небо проясняется, и облака, расползаясь в стороны, открывают доселе спрятанный лик луны. Ее круглое лицо смотрит сверху вниз на реку и город. Палейко тихо сидит у себя на полке. Под пристальным взглядом его светлых глаз я раздеваюсь и падаю на кровать, прислушиваясь к последним раскатам грома вдалеке и ощущая вокруг себя стены Визибла, как скорлупу яйца. Внезапно меня захлестывает чувство, что я все еще тот маленький мальчик, ощущавший себя микроскопической точкой в центре этого огромного пустого дома. Я один в этом скафандре. Глэсс еще не вернулась со встречи со своим очаровательным мошенником; Диана ушла, я ей не нужен. Положив ладони на грудь, я пытаюсь сконцентрироваться на своем дыхании: вдох, выдох, вдох, выдох…