– Эй, стойте! – рыбак шагнул к неподвижно лежащей на палубе брезентовой куче, сгреб ее в охапку и поднял в воздух. – Это не ваш пацаненок, случаем?
Мотылек, крепко схваченный под мышки недавно спасшими его большими руками и плотно завернутый в кокон штормовки, тряпичной куклой повис над палубой.
Дед, уже собравшийся вести пациента в глубь Острова, обернулся и сощурил свои и без того узкие глаза.
– Случаем, наш, – проговорил он очень спокойно. – Это внук мой, Митя. Мотылек по-семейному. Давайте-ка его сюда.
Рыбак протянул мальчика деду на вытянутых руках, не сходя с палубы.
– Дяденька, не отдавай, – прохрипел Мотылек сжавшимся горлом и рванул мышцы, пытаясь выскользнуть. Но штормовка помешала.
Знакомая с детства железная рука схватила его за талию и намертво прижала к твердому боку: дед защемил внука в капкане подмышки – ногами вперед, головой назад. Мотылек ткнулся лицом в жесткую задницу деда, но укусить не решился. Слезы уксусом обожгли глаза.
– Да ты, оказывается, говорить умеешь… – озадаченно приподнял выгоревшие брови рыбак.
В этот миг мотор закричал дурным голосом, и катер рванул обратно в Волгу, оставляя за собой широкий ковер белой пены.
Рыбак, пройдя к корме, всё продолжал смотреть на удаляющуюся землю, где по узкой тропинке шагали вверх по холму высокий незнакомец под грифом «Ч» в отчаянно бьющейся на ветру рубахе и ведущий его на поводке мрачный дед, у которого под мышкой трепыхалось маленькое живое существо в зеленой штормовке.
* * *
Задница деда пахла гнилым луком. Мотылек отворачивал голову, затаивал дыхание, но смрадный запах неумолимо лез в ноздри. Дед так и не спустил его на землю, нес под мышкой – боялся, что пацан утекет. Хотя куда уже теперь утекать, с Острова? Кругом вода.
Белые иногда сбегали из храмов и бродили по Острову – к этому относились спокойно, не торопясь и с душой ловили: охота на беглецов стала одним из любимых развлечений санитаров. Все знали, что уплыть с Острова невозможно: до берега – многие километры, течения сильные и холодные. Иметь свою лодку местным запрещалось. Движение судов с Острова и на Остров строго контролировалось.
Мотылек бежал отсюда шесть раз. Первый раз в семь лет: пробрался тайком на палубу катера, еженедельно завозившего продукты на Остров, и спрятался меж ящиков. Думал – не заметят. Заметили, развернулись посреди Волги и привезли обратно. Второй раз он был хитрее – проникнув всё на тот же продуктовый катер, забрался внутрь единственного открытого ящика и залез на самое дно, под какое-то ветхое тряпье. Когда перед отплытием вернувшиеся с берега рабочие стали класть в ящик один за другим мешки с чем-то тяжелым, Мотылек сначала крепился и терпел, а когда тяжесть стала невыносимой – глухо заорал, сильно испугав рабочих. После этого случая дед стал запирать его дома во время прихода продуктового катера.