В «Абажур» мы с Ольгой не пошли. После общего сбора за нею заехал жених: высокий, красивый, в костюме, с выбритыми висками и зачесанной набок густой шевелюрой. На нашей выложенной розовым кирпичом дорожке они смотрелись как высокобюджетная пара голливудских актеров где-нибудь в Каннах.
Дни моей большой надежды были сочтены. Эта влюбленность была пока недостаточно большой, чтобы стать великой любовью, но уже вполне годилась для того, чтобы стоять, облокотившись на подоконник, и грустить, глядя вниз на исчезающую мечту.
Обернувшись, я заметил Билала, который стоял в другом конце коридора в той же, что и я, позе.
Теперь я немного лучше понимал его. В афганской культуре с системой сложного сватовства, договора между родителями жениха и невесты, с внесением калыма и богатых подарков практически нет такого понятия, как отказ. Плохо это или хорошо? Феминистки могут распять меня на огромной пластмассовой вагине и пронести по улицам Мадрида или Парижа, но в данный момент я был скорее согласен с восточными традициями, чем с прогрессивной европейской общественностью, дающей женщинам права на жестокое динамо.
Мужчины Востока не знают, как реагировать на отказ. Сказать честно – никто не знает. Несмотря на всю нашу свободу в отношениях между мужчинами и женщинами, несмотря на узаконенный поиск вариантов, секс по дружбе и прочие приметы свободы и равноправия полов, получать отказ все равно невыносимо трудно. Отказ – это всегда серпом по яйцам. Я не знаю ни одного нормального мужчину, кто мог бы, услышав «нет», ответить: «О да, милая, все отлично, можем остаться друзьями и ходить по воскресеньям в оперу».
Вся проблема только в реакции. Ты думаешь: черт, я сейчас стукну тебя по голове, заверну в ковер, принесу домой, разверну и хорошенько вставлю тебе, чтобы не выделывалась. Ну а на деле ты мямлишь что-то другое: «Ладно, понятно, я отвалил, но помни, это ты меня бросила». Или: «Все хорошо, мы все взрослые люди».
Я впервые сегодня подумал о том, что Борис в отношении моей тетки тоже имеет какую-то свою правду: иногда лучше не спрашивать. Просьба и без того самый опасный речевой акт. А уж просьба о любви – это настоящий проход по канату над горящей пропастью.
Заметив, что я наблюдаю за ним, Билал смутился и, сделав вид, что не заметил меня, скрылся на лестнице.
Я снова посмотрел в окно. Ольги и ее жениха уже не было видно: они прошли на стоянку. И тут я кое-что заметил, чего не замечал раньше! Стоянка из окон корпуса не просматривается, это факт, но дорожку от института и главную дорогу отсюда видно прекрасно. Чуть ли не единственное развлечение наших орлов в условиях отсутствия у них телевизора и ограниченного доступа к телефонам – наблюдать за своими «пари»…