— Как раз ванран согрелся, — проговорила Далин из-за Алинкиной спины. — Охтор приказал помочь, пока вымоешься, а там подкинем дров для него, еще больше нагреем. Он любит, чтобы было пожарче, когда его моют. Придет, будет доволен.
"Охтор любит, когда его моют, — сказала себе Алина упрямо. — Не лорд Тротт. Он просвещенный человек, и вообще не очень-то любит чужие прикосновения".
Они спустились в ванран, оказавшимся даже не постройкой — холмиком с уходящей под землю дверью и небольшими окошками под дерновой крышей, из которых тянуло дымком и паром.
— Ба-ольшо-о-ой, — гордо сказала Венин, поворачиваясь к Алине и застыла, подняв руку со свечой и рассматривая гостью. — Глы-аза-а-а. Светя-а-а-атся. Ка-ак у Охто-ора.
— Светятся, — согласилась Алинка, оглядываясь. Подземная купальня правда оказалась большой. Закопченные стены и потолок были укреплены тонкими стволами — будто под землю закопали настоящую избушку. В углах стояло несколько папоротниковых колод с водой, по стенам — низкие лавки с кувшинами, чашами, чем-то заполненными горшками. Пол был устлан соломой и огромными листьями — и пахло сыростью и чистотой так, что Алинке тут же захотелось снять грязную одежду и отмыться до скрипа.
Далин хлопотала у одной из стен варнана над широкой глиняной чашей — она была заполнена тлеющими углями, дым от которых выходил в окошко сверху. Было душно и влажно. Хозяйка ловко, словно все видела, набирала воду из кадки в кувшины и ставила их в угли.
Венин, не стесняясь, сбросила на лавку юбку, сорочку и поманила Алинку за собой, в угол. Алина, держа в руках свечу, пошла за ней и остановилась у прислоненного к стене огромного осколка какого-то камня. Он был размером с корыто, плоский и весь запотевший. Венин протерла его тряпкой, поднесла свечу ближе.
— Смо-а-атри, — просипела она. Огонек отразился в камне, Алина шагнула ближе, поднимая свою свечку — и дернулась, чуть не вскрикнув.
Из глубин черного полированного камня на нее глядела мама. Принцесса заморгала — в глазах расплывалось, — и мотнула головой, склонившись вперед, почти вплотную. И мамино лицо приблизилось, и видны стали различия — чуть шире расставленные глаза, более пухлые и какие-то неправильные губы — верхняя больше нижней, затравленный взгляд чуть фосфорицирующих зеленых глаз, острые скулы. Алина повернулась — черные крылья за спиной, и пух свисает клочками. Волосы темнее, чем у мамы, но тоже волнистые — только вихрами вокруг лица. Она задумчиво отдала Венин вторую свечу и потянула с себя сорочку, потом развязала пояс штанов. И снова приблизилась к зеркалу.