В чем тут проблема? Не только христианские фундаменталисты, но и вполне светские либералы (скажем во Франции), крайне отрицательно воспринимают развитие этого процесса. Одно дело, когда человек имеет какие-то документы, в которых проставлены какие-то циферки: есть документ, потерял его, получил новый, с новыми циферками. И другое дело, когда человек, действуя в социальной геометрии, фактически, утрачивает имя, оно становится его частным делом и с точки зрения социальной инжинерии в общем-то иррелевантным для большинства значимых ситуаций. Официальным же "именем" человека становится пожизненный номер, или как записано в новом российском паспорте — "личный код". То есть то, как человек себя называет: Александром, Николаем, Джоном, Августом, Мигелем, Яковом, — становится "прилагательным". "Существительное" же — "шесть миллиардов семьсот семьдесят два миллиона триста двадцать четыре тысячи…". Это и есть настоящее имя, то, чем реально оперируют социальные механизмы.
Реализация подобной тенденции обезличивания — одновременно апогей и крах идеологии Просвещения. То, что подавляющее большинство людей не видят тут проблемы (так сказать, обезличивающего "властного нарратива"), говорит само за себя. Знаете, в детстве на меня сильное впечатление произвело одно наблюдение: когда я столкнулся с тем, как на Западе пишут адреса на письмах. Сначала — имя человека, его определение как личности, затем идет фамилия — родовое определение (усиливающее, а не снижающее уникальность), а потом уже — улица, на которой человек живет ("Гарри Поттеру, Буковая аллея"), потом — район, город и, в конце, страна… Так формируются деятельные личности, а не "винтики механизма", упрощающего сбор налогов или функционирование систем безопасности.
— Почему Вы охарактеризовали эту ситуацию как "апогей и крах идеологии Просвещения"?
— Соединение на одном историческом пятачке форсажа индивидуации и объективации человека — удивительная коллизия. Но в человеческом мире вообще редко протекают однозначные процессы, человеческая личность потому и личность, что очень неоднозначна. Однако люди нередко стремятся упростить себе жизнь, упростить свое положение.
В истории христианской цивилизации, в хрониках ее доминирующей на планете версии — западноевропейской, североатлантической, глобальной — было несколько судьбоносных рубежей, один из которых — первые века второго тысячелетия. Здесь я хотел бы выделить одну тенденцию — процесс фактического замещения линейной логикой Аристотеля гораздо более сложной тринитарной логикой и соответствующих ей кодов мышления. Это большая и самостоятельная тема, но "эффективное упрощение", привитое где-то в XIII веке — в том числе и такими фигурами, как Фома Аквинский, который, борясь с альбигойской ересью, лишил, сам того не желая, христианскую культуру какой-то ее важной, органической составляющей, — ввело в обиход мышление, основанное на упрощенном моделировании реальности. Однако утвердившись в своих, в общем-то, прикладных, инструментальных правах ментальная редукция, "тень реальности", объявила себя светом и стала претендовать на роль нового абсолюта. Усечение тринитарной логики и фактический возврат к мышлению в категориях линейной логики Аристотеля рано или поздно вело к идеологии Просвещения и конструированию утопий. Линейная логика тяготеет к идеальной модели, а ее непреодолимое расхождение с практикой продуцирует токи тоталитаризма, поскольку модель никогда не будет реализована в своем иллюзорном совершенстве.