— Майя, моя девочка, что же с тобой так сложно… Не сбежишь снова, — прошептал Миша, не отстраняя губ от ее шеи, языком щекоча маленькое чувствительное ухо.
Он осторожно передвинул девушку ближе к спинке дивана и лег рядом, обняв хрупкое тело руками и закинув на нее ногу. Умиротворенно вздохнул, на мгновение сжав объятия сильнее. Знала бы Майя, до чего его довела…
Часы над головой пробили шесть утра, вырвав Мишу из полудремы. Майя только теснее прижалась к его груди и что-то невнятно пробормотала. Движение ее губ по обнаженной коже в вырезе футболки вызвало фееричный отклик в теле мужчины. Какие там, к черту, мурашки, самый что ни на есть электрошокер. Зверь внутри низко зарычал, уверенно протягивая лапы к желанной добыче. Намерения однозначные и серьезные. Вот же она — рядом, в его власти. Его.
Дрова в камине догорели. В комнате пахло хвоей и немного дымом. Девушка под боком пахла сладостью пары и мандаринами.
Миша полежал еще недолго, выравнивая дыхание и усмиряя свою вторую сущность. Потом поднял Майю на руки и, осторожно ступая, чтобы не задеть ее ногами какую-нибудь мебель или косяк, пошел на второй этаж. Этот дом Миша знал не хуже своего собственного. Когда ему было совсем плохо, он жил в комнате Майи. Несмотря на то, что ее детская кровать ему не по размеру, спалось на ней великолепно.
На лестнице встретилась бабушка Роза. Старушка понимающе улыбнулась и кивнула, молча проходя мимо пары на кухню.
Он донес Майю до кровати и, ухитрившись откинуть одеяло одной рукой, второй продолжая удерживать девушку, бережно уложил ее спать. Но то ли прохладный воздух второго этажа, то ли Майя уже выспалась, но когда Миша наклонялся для последнего, самого последнего поцелуя, она вдруг открыла сонные глаза и удивленно воззрилась на него.
Миша не дал себя смутить. Он в своем праве.
— Хороших снов, Майя, — не дав возможности ответить, наклонился и прижался к ее губам.
Три секунды как вечность, жаркая, соблазнительная, с привкусом пряностей и шоколада. Или в этот раз их вечность длилась дольше, чем три секунды?
Майя потерялась во времени и забыла, где находится. Забыла, что ей нельзя так отвечать настойчивым губам Миши, нельзя позволять его языку щекотать ее небо, нельзя самой облизывать и прикусывать его твердые губы. Нельзя стонать и зарываться пальцами в короткие жесткие волосы.
Может, это сон? Тогда все можно…
— Миша… — полувздох, полустон.
Он шумно выдохнул и резко отстранился. Когда Майя распахнула глаза, которые во время поцелуя как-то сами собой закрылись, то уперлась в пылающую бездну его серого взгляда.