Унтер в ответ неловко отшатнулся и, поскользнувшись, упал, вызвав у противника радостную усмешку. Однако едва тот бросился вперед, как перед его глазами оказалось черное, будто путь в загробный мир, дуло револьвера, а щелчок взводимого курка прозвучал подобно погребальному звону колокола.
— Дяденька, угадаешь, сколько я в тебе за три секунды дырок наделаю? — спросил Будищев и тут же вскочил на ноги.
— Ты не будешь стрелять, патруль услышит! — побледнев, заявил местный авторитет, отскочив в сторону.
— Лучше пусть меня двенадцать человек судят, чем шестеро несут!
— Слушай, солдат, давай разойдемся по-хорошему? Мы тебя не видели, ты нас не знаешь…
— А как насчет, моих патронов?
— Черт бы тебя подрал, вместе с твоими патронами! Да забери этот сундук, если хочешь, и будем в расчете.
— Ладно, канайте отсюда — махнул рукой Дмитрий и опустил револьвер.
Главарь уголовников в ответ спрятал нож, и, подобрав своего незадачливого подельника, пошел с ним прочь.
— Слушай, а что ты там спрашивал про президента? — вдруг обернувшись, спросил он.
— Да так, не бери в голову, — усмехнулся в ответ Будищев, — просто девяностые у вас никак не кончатся, прямо, как в детство попал.
Подождав пока жулики ретируются, унтер спрятал револьвер под полу шинели, где он носил его прикрепленным к внутренней стороне бедра.[87] Затем взгляд его упал на брошенный мазуриками трофей. Тащить его к штабу цесаревича было глупо, осматривать на месте — тоже не совсем удобно, а бросить не позволяла жаба. Поэтому, после минутного размышления, Дмитрий подхватил его и решительно пошагал в сторону госпиталя. Рядом с ним была небольшая роща, где можно было без помех ознакомиться с его содержимым и решить, что с ним делать.
Увы, похоже, этот сундук принадлежал зажиточному крестьянину, приехавшему на рынок для торговли, и в нем он хранил купленные для семьи гостинцы. Пару отрезов шерстяной ткани, немного ситца, какие-то платки, нитки и прочая женская дребедень. Единственной достойной добычей обещала стать только нарядная покрытая лаком коробка, но открыв ее, унтер с досадой нашел лишь аккуратно уложенные и пересыпанные сахарной пудрой кусочки сладостей. Машинально сунув один из них в рот, Дмитрий тщательно разжевал его и вспомнил название: — "рахат-лукум". Впрочем, если для него содержимое и не представляло особенной ценности, были люди, для которых оно могло стать настоящей находкой. Завернув его содержимое в узел, унтер пнул сундук и двинулся дальше.
Подойдя к госпиталю, Будищев увидел знакомую парочку и скривил губы в слабой улыбке. Лиховцев, одев на ногу примитивный протез, делавший его похожим на Джона Сильвера из "Острова сокровищ", пытался ходить по утоптанному снегу площадки перед зданием госпиталя, а Геся помогала ему и громко радовалась его успехам. Услышав его шаги, девушка обернулась, и лицо ее озарилось улыбкой.