— Ишь ты.
— Ага, а еще сам пошел с Анохиным и провода оборвал, да истоптали там сапогами, будто невесть что творилось. Кровью еще набрызгали. Все чин чином.
— Офигеть!
— Ладно, побег я, — заторопился Федор. — Ты поправляйся скорее.
Как это ни странно, но в тот день жандармы так и не появились. Не пришли они и на следующий, так что Дмитрий стал уже успокаиваться, решив что "голубые мундиры" удовольствовались версией о порче проводов и не стали копать дальше. Однако на третий день, в палату вошли два офицера, в одном из которых Будищев узнал Вельбицкого, а во втором местного поручика Васильева, частенько заходившего на станцию для проверки журналов.
— Здравия желаю, вашим благородиям, — тихо поприветствовал он их.
— Здравствуй, братец, — ласково начал штабс-капитан, — Как поживаешь?
— Надо бы лучше, да уже некуда.
— А ты не меняешься, — хохотнул жандарм. — Все такой же балагур!
— Поздно уже меняться.
— Ну, поздно, так поздно. Ты мне лучше расскажи, что с тобой приключилось?
— Честно, ваше благородие?
— Конечно, честно!
— Если честно, то я ни хрена не помню.
— То есть?
— Вот вообще ничего. Вроде вечером уже спать собирался ложиться, а потом чернота… очнулся уже здесь.
— Любопытно. А то, как тебя титулярный советник Валеев посылал линию проверить, стало быть, тоже не помнишь?
— А он посылал?
— Ну, не сам же ты пошел ее проверять?
— Логично, — задумался на миг Дмитрий, а потом решительно заявил: — Возможно, так и было, только я все равно ничего не помню!
— Ну-да, с тобой ведь такое уже бывало, — как бы про себя пробормотал штабс-капитан, не спуская с раненого глаз.
Будищев в ответ промолчал, показывая всем своим видом, что и рад бы помочь, но ничего конкретного сказать не может. Вельбицкий еще немного поиграл с ним в гляделки, и, как бы невзначай, спросил:
— А что, когда ты обрыв искать пошел, амбар уже горел?
— Еще и амбар горел? — изумился Будищев. — Вот ночка была!
— Так ты пожара не видел?
— Может и видел, — пожал плечами унтер. — Говорю же, не помню.
— Но, амбар-то ты видел?
— Какой амбар? Тот, что на окраине деревни заброшенный стоит?
— Да, он самый.
— Не могу знать, ваше благородие! А почему вы спрашиваете?
— А вот вопросы, — вступил, наконец, в разговор второй жандарм, — тут мы задавать будем!
— Как прикажет ваше благородие!
— Слушай, Будищев, — продолжил поручик, — а ведь ты нам врешь! У тебя шинель не только в крови, но и в копоти. Был ты у этого пожара…
— Вашбродь, — покачал головой Дмитрий, — да я в этой шинели, половину Болгарии, будь она не ладна, на пузе прополз. И не один десяток турок на тот свет отправил, а уж сколько раз у костра ночевал, да на разных пожарищах был, мне и не упомнить!