Наконец подъем позади, и он с ходу влетел в пышную юбку бабушки, со смехом обхватив ее ноги. И награда не замедлила найти своего героя. Алевтина Петровна присела, и в ее руке оказался леденец на палочке в форме красного петушка. Ишь какая. Обрадовалась приезду внука ничуть не меньше мужа. Но без оглядки на крыльцо не бросилась. Успела завернуть на кухню за лакомством. Женщина. Что тут еще скажешь.
– Здравствуй, дочка, – одарив гостинцем внука, поздоровалась она.
– Здравствуй, мама, – лучась радостью, ответила та.
Потом пошли разговоры ни о чем и обо всем сразу. Обеденное время уже прошло, но прислуга все же озаботилась сервировать стол для чаепития. Хозяйка дома славилась выпечкой, и дочка в этом удалась в нее. Правда, она уже успела позабыть, когда в последний раз приближалась к плите.
Да и до того ли ей. Только и успевай поворачиваться. Столько дел, что голова кругом, когда везде поспеть? Светские приемы, литературные вечера, театры, балы. И ведь не отправишься туда как замухрышка. А потому нужно выкроить время для посещения портнихи, дабы своевременно обновлять свой гардероб. Посещение дамского салона и вовсе стоит в особом ряду. И еще множество других, не менее важных забот. О какой готовке вообще может идти речь?
– Папа, я к тебе по делу, – проводив мать с внуком, обратилась Катя к Астахову.
– Что случилось? – Павел Валентинович тут же выпрямился в плетеном кресле, вперив в дочь озабоченный взгляд.
Уж больно серьезно выглядела дочь. С таким видом готовятся сообщить только об очень важных вещах.
– Мне нужна твоя помощь.
– Все, что могу, – тут же с готовностью произнес он.
– Нужно вытравить плод, – собрав всю свою решимость, единым духом выдала Катя.
– С ума сошла! – вскинулся Астахов. – Ты, дочка, вообще в этом светском обществе свихнулась. Как о таком можно говорить? Да такое и помыслить нельзя! После того, как у матушки твоей случилась беда, сколько она слез выплакала, как мы хотели еще детей, да так уж сложилось. А ты… Сама… Прикую к постели, и пока не родишь, из дома ни ногой. Ишь, чего удумала.
– Папа…
– Не папкай! – отрезал Астахов.
– Ты не понимаешь. Это не Клима ребенок.
– Та-ак. Приехали, – сбавив тон, меняя выражение лица на озабоченное и откидываясь на спинку кресла, пробормотал Астахов. – Подробности будут?
– А какие подробности? – уже осмелев, огрызнулась она.
Это как войти в холодную воду. Поначалу и холодно, и страшно. А как только окунулась с головой, то тут уж сразу плыть начинаешь, потому как иначе замерзнешь.
– Ты знаешь, что я вышла за Кондратьева не по великой любви, а по расчету. И ты, между прочим, подталкивал меня к этому. Хотя вы-то с мамой как раз прожили в любви.