– А-а-а, Машенька Якина. И снова под ручку со своим капитаном. Кстати, поговаривают, что именно он сорвал с нее цветок невинности на этой их вакханалии.
– Возможно. Но это не мешает ей скакать по койкам других мужчин, – пожав плечами, парировала Катя.
Слухов относительно девиц-юнкеров и впрямь ходило множество. Одна сплетня краше другой поражали подробностями. Причем нередко случалось и такое, что они звучали совершенно противоречиво. Однако это никого не смущало. Наоборот, все диву давались, насколько же ловкими и прожженными были эти лейб-гвардии потаскухи.
Вообще-то, нормальное явление. Никто не станет защищать скомпрометировавших себя девиц. А в Павловском училище таковыми являлись все. И никто им в этом не виноват. Юнкер? Априори падшая женщина.
Иное дело представительница света. Здесь существовал целый свод правил, традиций и нравов, которые защищали репутацию крепче всякой брони. Вот посмей Катя пренебрежительно отозваться о своем муже, и Анна первой высказала бы ей свое «фи». Ты можешь думать о супруге все что угодно. Вы можете не просто спать раздельно, но пребывать в разных концах планеты и ненавидеть друг друга. Но никто не смеет выставлять свое грязное белье на всеобщее обозрение. Этого свет никогда не простит. Только уважительное отношение и никак иначе.
– Кстати, Катенька, обрати внимание на того подполковника в казачьей черкеске.
– Кто такой? Признаться, я его раньше не встречала, – изогнула бровь Кондратьева.
Лет тридцати. Высок, строен, гибок и ловок, что буквально сквозит во всем его облике. Над верхней губой – щетка усов. В правильном лице угадываются азиатские черты. От него исходила какая-то дикая и неудержимая аура человека, не способного просить, – только брать. И этот самоуверенный офицер взирал на нее едва ли не пожирающим взглядом.
– И неудивительно, – вновь пригубив шампанское, подтвердила Анна. – Как и подобает истинному воину, он все время пропадал на каких-нибудь войнах. К примеру, пару недель назад вернулся из Китая, где командовал добровольческим кавалерийским полком.
– На казака как-то не похож.
– Так он и не казак по рождению. Шахмурад, сын бухарского эмира. Не наследный, но все же. А у них традиция отдавать сыновей на обучение в наш кадетский корпус, а дальше – в военное училище. Затем их приписывают к казачьему войску. Делать дома ему особо нечего, вот и остался на службе в русской армии. Четыре года уже воюет в Китае. В Петрограде бывает наездами. Батюшка выделил ему доходный дом на Каменноостровском проспекте. У него там всем занимается управляющий. Трат у подполковника, считай, никаких, так что он едва ли не миллионером заделался.