Многое из того, что было знакомо и привычно Августу с детства, Таня видела и понимала по-своему, совсем не так, как видел и понимал это Август. И в рамках этого своего «нездешнего» видения она оказывалась способна на совершенно невероятные вещи, никак не сопоставимые с ее реальным уровнем знания магии и ее умением эту магию применять. Верно и обратное. Сейчас Август начал наконец понимать, отчего одни области магии давались Тане легко, а другие – нет. Везде, где магия приближалась к науке – алхимия, фигуративная и объектная гоэтия, начертание и расчет гороскопов, – женщина продвигалась на удивление быстро, легко запоминая схемы, пентаграммы и графические заклинания. А вот вербальная магия давалась ей с трудом, и прогресс в ней, точно так же, как и в искусстве визуализации – как понимали визуализацию Август и другие волшебники, – был крайне медленным. И уж точно не впечатляющим. А все дело, как выяснялось, в некоторых культурных различиях, на первый взгляд несущественных, но на самом деле фундаментальных.
Вена, двадцать восьмое октября 1763 года
В Вену Теа въехала в карете, хотя значительную часть пути между Грацем и столицей Священной Римской империи проделала верхом, сопровождаемая огромным вороном, присаживавшимся изредка к ней на плечо. К слову сказать, непростое испытание – имея в виду ворона, а не лошадь, – даже для такой сильной женщины, как графиня Консуэнская. Вороны и вообще-то птицы довольно крупные, а в Кхаре не меньше трех килограммов живого веса, да и крылья – больше метра в размахе – мешали ему с комфортом устроиться на плече женщины. Опять же когти. Из-за ворона Тане пришлось испортить дорожный плащ, пришив на левое плечо – ворон предпочитал именно эту сторону – обширную кожаную заплату. Но зато на всех встречных всадница и ворон неизменно производили самое сильное впечатление, да и Кхару, как выяснилось, необходимы были, хотя бы изредка, подобные сеансы единения, чтобы укрепить ментальную связь с Теа. Однако для столицы империи такой въезд представлялся чрезмерно экстравагантным, если не сказать экзотическим. Поэтому никаких птиц и верховых лошадей: карета, запряженная четвериком и украшенная графским гербом, тяжелое зимнее платье и плащ с меховым подбоем. Но и то сказать, в Вену они прибыли отнюдь не инкогнито. Их встречали серьезные люди, посланные навстречу еще более серьезными людьми. И разместили их, надо отдать должное, со всем возможным уважением и комфортом во дворце Кауниц, принадлежавшем ныне князю фон Эггенбергу. Дворец Августу понравился. Во всяком случае, архитектура высокого барокко его впечатлила. Впрочем, об уюте, как обычно, речи не шло. Торжественно, просторно, холодно и гулко.