Сначала слезы медленно вытекали из глаз и торили дорожки по потерявшим краски щекам. Потом полились быстрее. И еще через мгновение она уже беззвучно рыдала, заливаясь слезами и разевая рот в немом крике.
Боги!
Она рыдала. И единственное, что мог в этой ситуации сделать Август, это пересесть к Теа, обнять ее и прижать к себе сотрясаемую рыданиями женщину. Так что весь долгий путь до дома она проплакала у него на груди. Безутешная, беспомощная и беззащитная перед тем, что на нее обрушилось. Одна в этом огромном, чужом для нее мире…
А потом они приехали в замок, и, вырвавшись из его защищающих и оберегающих объятий, Теа пробежала через весь дом насквозь и выскочила на лужайку, полого стекавшую с холма «под ноги» ближайшим деревьям леса. Остановилась на полпути к опушке, вскинула руки вверх – и с чистого рассветного неба неожиданно ударили молнии. Они были невероятны, эти молнии. Голубые с фиолетовым отливом и настолько мощные, что даже на расстоянии волосы у Августа встали дыбом. А они все били и били, попадая в открытые, обращенные к небу ладони Теа, и она их принимала. Стояла неколебимо среди грохота – гром гремел не переставая – и ослепительного сверкания молний, и, казалось, этой рукотворной грозе не будет конца.
Август смотрел на Теа, не в силах оторвать взгляд; потрясенный, восхищенный, поверженный той первозданной мощью, которой, как оказалось, была способна повелевать женщина. Он не боялся. Страха не было, потому что страх и восхищение несовместимы. Но при этом Август не решался подойти к Теа, не смел вмешиваться в то, что происходило сейчас с ней и вокруг нее. А потом все сразу закончилось. Гром затих и молнии больше не били с чистого неба, а Теа лежала на траве и не двигалась.
Она оставалась без сознания почти двенадцать часов, придя в себя только в первых вечерних сумерках, но подниматься с постели не захотела. Предпочла ничего не менять, коротко попросив служанок оставить ее в покое. Так что когда Август, вежливо постучав в дверь и не дождавшись ответа, вошел в спальню, он застал Теа все в том же положении – неподвижно лежащей под летним шелковым одеялом, подтянутым под самый подбородок. Взгляд ее был устремлен в потолок. Лицо спокойное.
«Похоже на смерть, – вздохнул про себя Август. – Но, слава богам, все-таки не смерть».
– Добрый вечер! – осторожно поздоровался он.
– Перенервничала… – Голос у Теа был тихий, едва слышный.
– Да, это было крайне тяжелое испытание, – согласился Август, вспоминая события Большого летнего бала.
– Иногда мне казалось, что я – она…