Она подняла взгляд, прижалась ко мне, и красный отблеск в её глазах потух.
— Я разозлилась. Вот и всё.
— Надеюсь, ты никогда не будешь так злиться на меня.
— Просто не давай мне повода. Будь ко мне всегда милым.
— Это, — сказал я, поворачивая и подталкивая её к лестнице, — я точно не буду тебе обещать.
34. Ни за деньги, ни за хорошие слова
— Что вы предлагаете? Вы что, сошли с ума? — это выкрикнул Хольгер, другой торговец.
Мы все снова находились в зале для гостей. Внизу, в подвале башни, лежала свёрнутая верёвка из шахты. Барон ускользнул от нас, и то, что он вернётся, по крайней мере, этим путём, было маловероятно.
Каждый снова взял своё оружие, тело несчастного шахтёра было отнесено на склад, и в первые за несколько дней все облегчённо вздохнули. Казалось, опасность миновала.
Зиглинда тоже пришла в себя. Её разбитый глаз исчез после того, как Зокора возложила на него руку и пробормотала молитву своей богине. Она снова обслуживала гостей, против воли Эберхарда, но её лицо было в одно и тоже время сердитым и задумчивым.
Тимоти также чувствовал себя лучше. Он сидел на стуле, бледный и испуганный, ещё совершенно растерянный после удара, который заработал.
— С ним всё в порядке, — сказала тёмный эльф, после того, как коротко прикоснулась к нему. — У него крепкая голова. Немного отдыха, и он скоро поправится.
В настоящий момент отдыха парню было не видать; в зале для гостей стало громко, после того как другие поняли, что я собирался сделать.
— Мы должны обезвредить этого мужчину, — повторил я в очередной раз. — Поэтому мне нужны люди, которые будут преследовать его вместе с нами, чтобы он понёс заслуженное наказание.
— Он убийца. Маг! И с ним одиннадцать человек!
— Десять, — поправил Янош. — Он потерял ещё одного.
Палус, один из стражей Ригварда, поднял вверх руки, всех успокаивая.
— Их слишком много. Вы видели, что он сделал с шахтёром? Как, ещё раз, вы его назвали, тёмный эльф?
— Да, спросите её! — выкрикнул Хольгар. — Похоже, она хорошо осведомлена о тёмных силах! — он ехидно посмотрел на неё.
— Я назвала его некромантом. И, если ты, Хольгар, хоть ещё раз заговоришь со мной в подобном презрительном тоне, я вырежу тебе язык, поджарю его на огне и приправив твоими кишками, скормлю тебе. Я назвала своё имя, используй его.
— Я…, - начал возмущаться Хольгар.
— Вы будите обращаться к ней вежливо, — прервал я его.
Он увидел мой взгляд, пробормотал что-то себе под нос, но затем кивнул.
— Простите, Зокора, — заставил он себя сказать.
Ему всё же удалось выдавить эти слова, однако выглядел он при этом так, будто вот-вот ими подавится.