— А мои девочки?
Я одно мгновение колебался. Что мне ему посоветовать? Самым безопасным мне казалось, если девушки покорятся пожеланиям мужчин. Если же нет, я боялся, что мужчины всё равно возьмут то, что захотят, но тогда силой. Я посмотрел в испуганные глаза хозяина постоялого двора, покоящиеся на мне и решил дать ему ответ, который казался мне настолько чутким, насколько это было возможно.
— Поговорите с ними. Объясните, что их ждёт. Если что-то случиться, тогда каждая из них должна бежать прямо сюда, если ещё сможет. Не думайте о борьбе. И та, которую схватят первой, пусть постарается выкупить время для своих сестёр. Возможно, мысль о том, что с ними не случиться тоже самое, утешит её.
Хозяин постоялого двора поднял на меня взгляд.
— Вы бесчувственный человек, сэр.
Я пожал плечами.
— Я не знаю, что может случиться. Так вам, возможно, удастся спасти хотя бы двоих. Подумайте об этом.
Он покачал головой.
— Я не был бы отцом, который сможет предстать перед богами с поднятой головой, если бы принял такое решение.
Я положил ему руку на плечо.
— Не вы будите решать. Я не говорил, что вы должны бросить на съедение волкам одну из дочерей. Я сказал, что вы должны спасти других. В этом есть разница.
— Да. Я вижу её. Но не в результате. Всё же я благодарю вас за совет. Я буду молиться о том, чтобы мне не пришлось к нему прислушиваться, — он махнул рукой в сторону лестницы. — Идите и осмотрите, что хотели осмотреть. Я буду глубоко признателен благородным господам, когда мой дом снова будет в моём распоряжение, — он предпочёл бы, чтобы мы покинули комнаты немедленно.
Я убрал руку с его плеча. Он не избегает меня. Передо мной стоит мужчина, подумал я, который только что принял решение.
4. Излишний урок
Я поднялся по крутой лестнице. Здесь я нашёл то, что, вероятно, служило семье хозяина постоялого двора в качестве гостиной. Здесь, так высоко над землёй, появились также первые окна в башне, на данный момент закрытые, стыки тяжёлых ставень утеплены вымоченным в жиру полотном.
Это была большая комната, в которой доминировал камин, достаточно большой, чтобы я мог стоять в нём. Одна стена была покрыта наложенным друг на друга деревянными рейками.
На стойке рядом с окном находился толстый фолиант со знаком троицы, золотым треугольником на обложке. Верующий человек, наш хозяин.
Я открыл переплёт.
На левой стороне я увидел, написанную мелким почерком, родословную хозяина постоялого двора. Его звали Эберхард, дочерей — Зиглинда, Мария и Лизбета. Почему-то мне не понравилось то, что теперь я знал их имена.