Я поднял взгляд от рук и посмотрел ей в глаза, как вдруг один из торговцев вскочил на ноги.
— Разве вы этого не слышите? Вы что глухие? — другой торговец пытался его успокоить, но мужчина вырвался. — Я не сумасшедший! Вы же должны это слышать!
— Возможно сможем услышать, если ты прекратишь так кричать, — главарь разбойников повернулся к торговцу. — Если не замолчишь, я тебя заткну.
Я увидел, как напряглась Лия. Только что всё ещё было относительно спокойно, а теперь в воздухе чувствовалось насилие.
— Я ничего не слышу, — сказал Штернхайм с другого стола.
— Именно! Шторм прекратился! Мы свободны! — выкрикнул торговец и вырвался из рук своего коллеги.
Наступила озадаченная тишина — мёртвая тишина. Большинство склонили голову набок или закрыли глаза, прислушиваясь. Я тоже поймал себя на том, как внимательно слушаю.
Распахнулись удивлённые глаза, послышался облегчённый смех, здесь и там хихиканье. Торговец был прав, бесконечный вой бури больше не сопровождал нас, а пламя в каминах перестало бушевать, огонь горел спокойно.
Лия подняла взгляд на потолок постоялого двора, потом снова посмотрела на меня и улыбнулась.
— Кажется, ваш прогноз не подтвердился. Возможно, всё не будет настолько ужасно, как вы думаете.
— Я буду только рад, если ошибся, — ответил я, но мой взгляд всё ещё покоился на торговце.
Мужчина был не особо высокого роста, но коренастым. Его одежда хорошей, но не элегантной, руки сильными. Я мог бы поклясться, что он часто сам держал тяжёлые поводья своей повозки. Вообще-то кто-то, от кого я ожидал больше самообладания. Между тем наёмники перестали обращать на него внимание, эти господа оживлённо разговаривали между собой, схватившись за кинжал и меч, как будто куда-то собрались.
Тем временем торговец начал возиться с входной дверью. Я встал и направился в его сторону, но к нему уже подошла та стройная фигура, что вчера вечером укутавшись в плащ, занимала тот один угол. Тонкая рука в перчатке легла на засов двери.
— Торговец, — услышал я. — Ты не хочешь этого делать.
Женщина. Святые боги.
— Это почему? — казалось, торговец немного взял себя в руки, был скорее удивлён, чем раздражён и всё-таки оставил свою руку на двери.
Женщина в первый раз откинула капюшон, и не только я удивлённо заморгал. Иссиня-чёрные волосы струились, словно тёмная волна, по её плечам, тёмно-коричневая кожа в колеблющемся освящении таверны казалась почти скоплением теней. Её черты лица объединяли в себе изящную красоту эльфов и эту своеобразную свирепость, которая была присуща всем людям её народа.