— Идем, идем, — торопил Мартин.
— Куда вы, мсье? — остановил нас портье. В голосе его, как мне показалось, прозвучала тревога.
— А не все ли вам равно, портье? — ответил я по-английски: пусть проникается уважением.
Но он не проникся, сказал встревоженно:
— Комендантский час, мсье. Нельзя. Вы рискуете.
— Что он, с ума сошел? — толкнул я Мартина.
— Плюнь, — сказал тот. — Пошли.
И мы вышли на улицу.
Вышли и остановились, словно споткнувшись на месте. Мы даже схватили друг друга за руки, чтобы не упасть. Тьма окружала нас без теней и просветов, ровная и густая, как тушь.
— Что это? — хрипло спросил Мартин. — Париж без света?
— Не понимаю.
— Дома, как скалы, ночью. Ни огонька.
— Должно быть, вся сеть парализована.
— Даже свечей не видно. Нигде не мелькнет.
— Может, вернемся?
— Нет, — заупрямился Мартин, — я так быстро не сдаюсь. Поглядим.
— На что?
Не отвечая, он шагнул вперед; я за ним, держась за его карман. И остановились опять. Высоко-высоко в черноте неба, как в глубоком колодце, сверкнула звездочка. Рядом что-то блеснуло. Я попробовал поймать блеск и тронул стекло. Мы стояли у магазинной витрины. Не отрываясь от Мартина и таща его за собой, я ощупал всю ее целиком.
— Не было ее раньше, — сказал я, останавливаясь.
— Чего? — спросит Мартин.
— Этой витрины. И вообще магазина не было. Мы с Ириной шли здесь мимо чугунной ограды. А ее нет.
— Погоди. — Мартин почему-то насторожился. Не ограда и не витрина были у него на уме. Он прислушивался.
Впереди что-то громыхнуло несколько раз.
— Похоже на гром, — сказал я.
— Скорее на автоматную очередь, — не согласился Мартин.
— Ты серьезно?
— Что я, автомата от грозы не отличу?
— Может, все-таки вернемся?
— Пройдем немножко. Вдруг встретим кого-нибудь. Куда весь народ в Париже исчез?
— И стреляют. Кто? В кого?
Словно в подтверждение моих слов, автомат впереди затарахтел еще раз. Его перебил шум приближавшегося автомобиля. Два пучка света, пронзив темноту, лизнули брусчатку на мостовой. Я вздрогнул: почему брусчатку? Обе улицы, огибавшие наш отель, еще несколько часов назад были залиты асфальтом.
Мартин вдруг толкнул меня в темноту позади и прижал к стене. Грузовик с людьми на платформе промчался мимо.
— Солдаты, — сказал Мартин, — в шинелях и касках. С автоматами.
— Как ты разглядел? — удивился я. — Я ничего не заметил.
— Глаз натренированный.
— Знаешь что? — подумал я вслух. — По-моему, мы не в Париже. И отель не тот, и улица не та.
— Я же тебе говорил.
— Что?
— Красный туман. Помнишь? Не иначе как они спикировали.
В этот момент над нами кто-то открыл окно. Послышался скрип рамы и дребезжание плохо закрепленного стекла. Света не было. Но из темноты над головой раздался хриплый скрипучий голос — типичный грассирующий голос француза-радиодиктора: вероятно, радиоприемник стоял на подоконнике.