Другой источник конкурентоспособности США — множество соревнующихся между собой научно-инновационных центров, расположенных по всей стране. На восточном побережье они сосредоточились в Бостоне, Нью-Йорке и Вашингтоне; на западном побережье — в Беркли и Сан-Франциско; внутри страны — в Чикаго и Техасе. Каждый центр бросает вызов другим, не желая плестись в хвосте. Например, когда техасцы нашли у себя богатые месторождения нефти, бывший госсекретарь США и техасец Джеймс Бейкер создал в Хьюстоне Институт исследований государственной политики, который вырос в ведущий аналитический центр, способный конкурировать с Бостоном и Нью-Йорком. Еще один пример — Джон Хантсман, бывший посол США в Сингапуре и Китае и мой личный друг. В его семье существует проблема рака простаты. Поэтому, унаследовав от отца состояние, он создал в своем родном штате Юта Институт исследований рака и привлек туда лучших ученых.
Каждый такой научно-инновационный центр верит в свою миссию, и все, что ему нужно, — средства и таланты. Такой центр может создать любой человек, у которого есть деньги. Эти центры совершенно независимы и не считают себя обязанными подчиняться Вашингтону или Нью-Йорку. Это обеспечивает разнообразие и соревновательный дух, стимулирующие непрерывный поток инноваций во всех областях. Китай подходит к этому совершенно иначе. Китайцы верят, что сильная центральная власть — залог процветания страны. Их система и культура требуют подчинения единому центру. Все должны маршировать под один барабан. Даже в Англии и Франции нет такой системы, как в США. Во Франции все яркие умы оказываются в Высших школах (Grandes Ecoles). В Великобритании — в Оксфорде. Эти страны относительно невелики по размерам, компактны и, следовательно, более унифицированы.
В конце 1970-х — начале 1980-х гг. Америка уступила лидерство в промышленной сфере вновь возродившимся индустриальным державам в лице Японии и Германии. Ее оттеснили назад в таких важных промышленных секторах, как электроника, металлургия, нефтехимическая промышленность и автомобилестроение, в которых традиционно занято большое количество рабочей силы, особенно объединенных в профсоюзы синих воротничков. В некоторых европейских странах профсоюзы упорно сопротивлялись трудовым реформам, угрожая протестами и забастовками, чреватыми серьезными краткосрочными убытками. Но в Америке произошло обратное. Компании сумели осуществить жесткие, но необходимые изменения. Они сократили рабочую силу и значительно повысили продуктивность за счет внедрения современных технологий, в том числе ИТ. Американская экономика получила новый импульс и вернула утраченное лидерство. Появились новые виды бизнеса в сфере ИТ и новые глобальные корпорации, такие как Microsoft, Cisco и Oracle. После периода болезненных трансформаций компании начали создавать новые рабочие места с более высокой оплатой труда и более высокими профессиональными требованиями. Их не интересовало традиционное производство, которое могло быть перенесено в Китай, Индию и Восточную Европу. Они считали, что в мире будущего благосостояние будет создаваться не производством автомобилей и прочих товаров, а производством интеллектуальной собственности. Америка вновь стала ключевым игроком, восстановив свой статус наиболее динамично растущей экономики в мире. Это позволяет в полной мере оценить предпринимательский дух американцев.