Когда четыре года назад Джошуа умер, мой мир рухнул. Согласись, сорок один год — слишком маленький срок для здорового мужчины. Он мог бы прожить еще сорок лет, если бы не злосчастное дерево, обрушившееся на его автомобиль во время шторма. Хотя, что это я… Заставляю тебя понять, как коротка жизнь сроком в сорок один год, когда ты хоронишь брата возрастом в десять лет. Прости присущий мне идиотизм.
— Сорок один год — это и вправду не много.
— Я едва не сошла с ума, — прижав к себе черный клатч, зажмурилась Ава и я внимательно посмотрел на нее. Для своих лет она выглядела откровенно хорошо. Возможно причиной тому была её короткая стрижка, которой она обзавелась после смерти мужа. Я знал Джошуа и присутствовал на его похоронах… Ава сидела справа от меня в траурной черной шляпе, и её голос эхом разносился по пустующему костелу. — Но я нашла ту соломинку, которая меня спасла.
— И что же это? — сдвинул брови я.
— Не что, а кто. У Джошуа была дочь от первого брака. На момент его смерти ей исполнилось двадцать лет. Её мать умерла от передозировки наркотиком, когда девочке было всего три года. В своё время я отлично поладила с этой девочкой, да у меня и выбора не было — своих детей у меня нет, а девочка оказалась душкой. Это она откачала меня, когда я сразу после похорон напилась таблеток, желая свести счеты с жизнью. После я пообещала ей больше так не поступать, но с тех пор не расстаюсь с мундштуком, надеясь, что никотин придушит меня раньше, чем я стану старой развалюхой. Девочка считает меня своей настоящей мамой, и мы живем с ней душа в душу — даже купили коттедж в провинции Парижа, чтобы иметь возможность проводить вдали от Лондонской суеты пару месяцев в году. Так к чему я всё это?
— К тому, что я должен найти себе соломинку? — постарался улыбнуться я, но у меня это вышло слишком криво.
— Ты не из тех мужчин, которые ищут соломинку, чтобы не захлебнуться в горе. Ты из тех мужчин, которые этой соломинкой становятся, чтобы спасая утопающего, спастись самому.
Глава 46. Роланд Олдридж. Даже притупившаяся боль остается болью
Первое время после перенесенного горя пытаешься заключить контракт с невидимыми силами, предлагая свою жизнь вместо жизни ушедшего человека, но уже через месяц понимаешь, что по ту сторону вселенной не так глупы, чтобы менять драгоценную детскую жизнь на посредственную взрослую.
Возвращаться в поместье после похорон было выше моих душевных сил, и я остался в своей Лондонской квартире. Следующие несколько дней я не выходил из запоя, глуша боль крепким бренди (выбора не было — в винном сейфе завалялось только три бутылки бренди). Наконец проспавшись, я перечитал с полсотни сообщений на тему соболезнований и в итоге решил связаться по видеозвонку с Риком, который буквально разрывался от того, что не мог перелететь через океан, чтобы поддержать меня (у его жены развился острый отит и, исходя из его сообщений, она сейчас даже жевать толком не могла). Я позвонил ему в три часа дня, совершенно не подумав о том, что у него сейчас глубокая полночь. Естественно он убеждал меня в том, что я его не разбудил, но было видно, что он еще не до конца разомкнул глаза. Наш разговор продлился около десяти минут. Я знал, что Рик меня понимает, ведь он сам потерял брата, вот только от этого никому из нас не было легче. На протяжении следующего года мы поддерживали связь, переписываясь в онлайн-режиме минимум один раз в месяц.