Я зашел в бар вслед за Глорией и, сев за дальний столик, начал наблюдать за своей целью. Еще на парковке я заметил явные изменения в её внешности. Слишком сильно похудев, Глория буквально раскачивалась из-за малейшего сквозняка, при этом умудряясь оставаться самой красивой девушкой, которую мне когда-либо приходилось встречать.
Не прошло и десяти минут, как внимание Глории что-то привлекло. Я посмотрел в направлении, которое она сверлила взглядом — в двух столах от меня сидела пара, и я готов был поставить тысячу фунтов на то, что мужчина был мне знаком. Лишь спустя несколько секунд я, наконец, понял, что это Эмметт. За прошедший год он поднабрал в весе и изменил прическу, так что было неудивительно, что я не узнал его с первого раза. Сначала я решил, что сидящая ко мне спиной вульгарная девица в леопардовом платье — это Эми, но вспомнив о том, что она должна была недавно родить и сейчас выглядеть слегка иначе, я понял суть взгляда Глории, метающего острые молнии. Зная Глорию, я предполагал, что она подойдет к Эмметту и потребует объяснений — за время работы с Мартином она ни разу не сорвалась, продемонстрировав своё умение выходить из конфликтной ситуации посредством диалога. Когда же она вылила на Эмметта пинту пива, я подавился своим. То же Глория проделала и с женщиной легкого поведения, сопровождающей её зятя, после чего она схватила Эммета за галстук и потащила к выходу. Я совершенно не ожидал подобного поворота событий. Увидев же, как Глория впечатляюще пользуется своим хуком справа, я понял, что определенно женюсь на ней. А если серьезно — я понял, что ей было точно не легче, чем мне. Подойдя ближе, я смог рассмотреть её физическое состояние подробнее — худая, бледная, в мешковатых штанах она выглядела испуганным подростком, которого неожиданно выбросили во взрослую жизнь и сказали: «Греби», — даже не выдав ей вёсла. Из диалога конфликтующих сторон стало понятно, что Эммет последний козел на фоне измены жене, которая сидит дома с их дочкой. Но монолог этого подонка заставил меня буквально затрещать изнутри: «…Для начала разобралась бы со своей жизнью! Ты год потратила на оплакивание какого-то мальчишки, в то время как подобной скорбью не наделила ни своего брата, ни даже бабушку! А ведь они тебе родные, кровь от крови твоей, а ты хнычешь по Мартину, который, по сути, был всего лишь твоей работой! Тебе за него круто платили, вот слезы и льешь. Забросила университет, подорвала здоровье, работаешь в вонючем баре. Думаешь, ты загибаешься от боли? Ты загибаешься от того, что не способна решить проблемы собственной жизни — только и делаешь, что сбегаешь от них по всей Европе, но они всё равно тебя нагоняют! И никуда ты от них не денешься! На своей учебе и карьере ты уже поставила крест, будешь торчать в этом убогом городке, обслуживать пьяных мужиков в баре и хныкать о чужом мальчишке, воображая, словно он и вправду был тебе дорог, и ты была с ним не из-за денег». Я едва удержался от того, чтобы не прихлопнуть подонка на месте. Я даже не догадывался, что у Глории всё настолько плохо. Не догадывался, что она утонула. Однако знал, что обязательно попробую её откачать, чтобы потом грести за нее.