— Конкретно сейчас он назвал бы тебя тупицей и облил бы кетчупом за то, что ты с собой сделала, — сообщил вошедший на кухню Роланд.
— А что она с собой сделала? — округлила глаза Мэрилин и вдруг охнула от своих же догадок. — Ты что, совершила попытку суицида?!
— Если бы она совершила подобную попытку, я бы сам её прикончил на месте, за подобную выходку. Мэрилин, расстели ей кровать в спальне для гостей. Сообщишь мне, когда она проснется. Нажмешь на стационарном телефоне единицу и дозвонишься мне в кабинет.
— Хорошо, — кивнула головой Мэрилин, наблюдая за тем, как Роланд со злостью выходит из кухни. Лишь после того, как он развернулся и направился к выходу, я оторвала глаза от стоящего на столе стакана с водой, который крепко сжимала в своих руках во время всего монолога Олдриджа.
Не знаю почему, но я определенно чувствовала себя виноватой перед Роландом Олдриджем. Не допив заваренный Мэрилин чай, я отправилась в спальню для гостей.
— На что он так злится? — наконец решила уточнить у меня блондинка.
— На себя.
— Почему?
— Помог мне избежать психотерапии, а другого способа помочь мне не видит. А мне его помощь не нужна, понимаешь? Мне вообще ничья помощь не нужна.
С этими словами я закрыла перед Мэрилин дверь и легла на кровать, с головой зарывшись под подушки.
Я проснулась от собственных всхлипов ровно в восемь часов вечера. Кажется, мне снился Мартин, но я не могла точно вспомнить. Сев на кровать, я тяжело вздохнула, потерла глаза и, спустя минуту, вышла в коридор. Было темно и, судя по блуждающим огонькам, доносившимся из гостиной, кто-то решил разжечь камин. Я зашла в ванную, смысла с себя остатки туши и тяжело выдохнула. «Просто тяжелый день», — подумала я, посмотрев на себя в зеркало и, после того как смогла убедить себя в том, что мой нос не такой уж и покрасневший, отправилась в гостиную. Роланд сидел на диване, перебирая что-то в планшете, а Мэрилин с Софи, судя по голосам, находились в бывшей спальне Мартина.
— Я думала, ты работаешь, — заметила я, приближаясь к Роланду.
— Постоянно, — ответил он, подняв взгляд на меня.
Подойдя к креслу-качалке, я пододвинула его к Роланду и расположилась напротив своего работодателя, всего в паре дюймов от его ног.
— Послушай, — наклонившись вперед, при этом упершись локтями в колени, сложив ладони вместе и прислонив их к губам, и носу, начала я, наблюдая за тем, как причудливые световые формы, отбрасываемые огнем из камина, танцуют на ковре. — Было бы эгоистично доказывать тебе, что со мной всё впорядке, с учетом того, что доктор при мне всё рассказал тебе. Да, мне было бы куда проще, если бы я могла сказать себе и тебе, что со мной всё впорядке, — перевела взгляд на внимательно смотрящего на меня Роланда я. — Как настоящий псих, я с полной уверенностью могу говорить, что я нормальный человек и считать себя вполне нормальной, но ты-то всё слышал… Теперь, после услышанного, ни за что не поверишь в то, что я впорядке. Я просто пытаюсь поставить себя на твоё место и понимаю, что тоже переживала бы, если бы подобное случилось с тобой. Мы ведь не просто знакомые — мы с тобой товарищи по несчастью. Поэтому нам обоим будет проще, если я буду делать хотя бы семимильные шаги в сторону своего душевного спокойствия. Для того чтобы ты не беспокоился по поводу того, что принял неправильное решение, избавив меня от сеансов психотерапии, я буду сообщать тебе о своих достижениях. Так ты не будешь думать о том, что принял неверное решение… Не будешь мучатся мыслями о том, чем заменить, пресловутую всем душевнобольным, психотерапию. Это ведь будет честно? — выпрямившись, поинтересовалась я, решив подытожить свой монолог честным вопросом.