— Я не собираюсь, — тихо произнесла я, отчего Роланд резко замолчал. Я поднялась с дивана и, уткнувшись взглядом в широкую грудь Олдриджа, повторила. — Я не собираюсь больше быть… Твоей девушкой.
— Пффф… — гулко выдохнул Роланд. — Давай не будем гнуть палку. У меня еще никогда не было серьезных отношений, но я уже понял залог их успеха — прости, я был не прав.
— Нет, ты абсолютно прав. Я не могу и дальше срывать твои сделки и заставлять тебя нервничать из-за моих капризов…
— Глория, я готов нервничать с тобой всю жизнь, — сделал шаг вперед он, но я отстранилась.
— Нет. Я не готова. Я не хочу. Мне это не нужно.
— Почему?
— Потому что сложно каждый день чувствовать себя недостойной. Сложно чувствовать себя серой мышкой на фоне льва. А еще я начинаю чувствовать себя обузой…
— Глория…
— Это сложно!
— Глория, прекрати, — хотел прикоснуться ко мне Роланд, но я отклонила в сторону своё правое предплечье.
— Из-за силы твоей яркой личности у меня начал развиваться комплекс неполноценности. Я не смогу так всю жизнь, — из последних сил старалась не сорваться на слезы я. — Не смогу каждый день убеждать себя и тебя в том, что я с тобой не из-за денег, не смогу каждый день прятаться от вездесущих репортеров, не смогу каждый день чувствовать себя не тем человеком, который должен быть рядом с тобой. Я сломаюсь.
— Я тебя вовсе не стесняюсь! Ты единственная, кто должна быть рядом со мной…
— Зато я себя стесняюсь! И ничего я Вам не должна, мистер Олдридж.
После этих слов я схватила свою сумку и выпорхнула из квартиры своего работодателя, буквально сорвавшись на бег, чтобы поскорее покинуть пределы этого элитного дома — пределы мира, в котором мне было не место.
Я вернулась в город под утро, оставшись незамеченной для всех. Естественно домой путь для меня был закрыт, так как это было именно то самое место, где меня будут поджидать репортеры, где родители будут уговаривать меня помириться с Роландом и где сам Роланд с легкостью сможет меня найти, если, конечно, захочет. У меня были запасные ключи от дома Дэвида и Сэм, которыми я решила воспользоваться без спроса, будучи уверенной в том, что меня не побьют за подобное самовольство. Пока Дэвид круглосуточно находился рядом со своей женой в палате семейного типа, я могла не переживать о том, что моё убежище рассекретят.
Естественно я отключила телефон, чтобы не иметь искушения слушать бархатный голос Роланда, который в любую секунду мог ворваться в мой мир. До обеда я пролежала на диване, совершенно забывшись в своем омуте. Подобного типа боли я не испытывала еще никогда — казалось, словно из меня выковыряли сердцевину, совершенно забыв закрыть дыру внутри моей опустошенной души. Было настолько больно, что я, сидя на диване в гостиной, боялась пошевелиться, чтобы не взвыть от рваных эмоций, разрывающих моё клокочущее сердце.