— Но сейчас ведь он образцовый отец, — попыталась улыбнуться Эми, после чего отправилась на кухню за трезвонящим телефоном.
— Тоже мне, образцовый отец, — прошептала мама так, чтобы Эми не услышала. — И чего в нем образцового? Он ведь совершенно не помогает с ребенком. Приходит только переночевать, весь ушел в работу, которая пока даже финансово не окупается.
— Это Эмметт звонит. Спрашивает, кому что нужно купить — он сейчас в магазине. Вот видишь, — улыбнулась вошедшая Эми, погладив по носику Джесс, уютно устроившуюся у меня на руках. — Твой папа интересуется, чего тебе купить.
Эмметт пришел в десять вечера, как раз перед нашим уходом (из-за него мы решили немного задержаться). Эмилия говорила, что после родов поправилась на десять килограмм, но так как за последние три месяца она сбросила пять из них, благодаря правильному питанию и регулярным прогулкам, те плюс пять кило, которыми она всё еще обладала, на ней почти не были заметны. А вот дополнительные семь кило в Эмметте значительно изменили его внешность. Из-за завала на работе он забросил тренажерный зал, но обещал со следующего месяца обязательно заняться собой. Еще Эммет много говорил о том, какая у него красивая дочь, но из-за отсутствия практики, которая взаимоисключалась работой, он всё еще боялся держать её на руках. Молодой отец продержал Джессику от силы пять минут, после чего высказал предпочтение сварить жене питательную смесь, нежели продолжать справляться с непонятным ему кряхтением малышки. На это было даже смешно смотреть.
В итоге мы ушли в начале одиннадцатого, по дороге домой подшучивая над боязливостью молодого папаши.
Мартовские дни становились всё более теплыми. Стандартной температурой считались десять градусов по Цельсию, но погожие дни градусы тепла могли подниматься даже до плюс пятнадцати. Из-за того, что маме некуда было девать новообретенные навыки визажиста-парикмахера, она все их выплескивала на меня. Я всячески сопротивлялась и у меня даже получилось уговорить её не трогать моё лицо, однако моя голова всё еще продолжала подвергаться ежедневным пыткам. Это происходило так: мама усаживала меня на пол в гостиной и начинала практиковаться. Она была рада тому, что мои волосы, как она выражалась «уникального оттенка темного шоколада», всегда отличавшиеся чрезмерной густотой, отрасли ниже лопаток. Нужно отдать должное таланту моей матери — она делала шикарные прически, но я предпочитала ограничиваться роскошными укладками в виде локонов или волн, которые всегда выходили у нее просто превосходно, из-за отменного сочетания качественной плойки с золотыми руками самой мамы.