— Не знаю. Я готов пойти в школу, — говорю я матери. И уточняю: — Хоть сегодня.
Родители выглядят удивленными.
— Уверен, что это хорошая идея? — спрашивает отец. — Мы думали, что ты еще недельку посидишь дома.
— Не знаю даже. Я готов пойти в школу, — отвечаю я, чувствуя себя гораздо лучше, после того, как нормально поел. — Не хотелось бы пропускать чересчур много занятий.
— Что ж, тогда сегодня еще побудешь дома, — решает отец. — А если завтра не передумаешь, то может и пойдешь завтра. Договорились?
— Договорились, — отвечаю я, сделав глоток кофе.
Несколько минут мы едим в тишине.
— Кэл, — в итоге мама нарушает тишину, — Мы с отцом тут подумали, может быть, ты помнишь еще что-нибудь о том, что с тобой приключилось?
— На самом деле не очень много. Все как в тумане, — объясняю я.
— Уверен? — уточняет отец. — Ничего не хочешь рассказать нам?
— Нет. А что?
— Ну, начнем с того, что недавно ты словно ушел в себя, — сказал отец. — Еще до падения. Словно пребывал в депрессии или тебя что-то тревожило.
— В депрессии? — я рассмеялся. — Нет, вовсе нет. Почему ты так решил?
— Да брось, Кэл, — подключилась к разговору мама. — Ты приходил домой все позже и позже, и сразу же молча поднимался в свою комнату. А когда мы все же виделись с тобой, то нам с трудом удавалось вытянуть из тебя пару слов.
Я снова засмеялся, но на этот раз, как-то нервно, потому что, насколько помню, я так себя никогда не вел. Если уж на то пошло, то такое поведение скорее присуще Коулу... ну или тому Коулу, которого я помню. — Что вы имеете в виду?
— Мы просто хотим знать, не в депрессии ли ты, Кэл, — пояснил отец. — Нет ли у тебя мыслей причинить себе вред. Потому что, если такие мысли есть, то знай, мы рядом. Нам важно помочь тебе.
Вот теперь я окончательно в шоке. И напуган.
— Что? нет! — обиженно ответил я. — Слушайте, то, что я упал в реку не означает, что я пытался убить себя. Господи!
— Успокойся. Это просто вопрос, никто тебя ни в чем не обвиняет, — попыталась успокоить меня мама.
— Но пытаться убить себя? Зачем мне это делать? — сердито требую я пояснений. — Поверьте, я рад жизни. Серьезно. Я вам не дядя Бад, знаете ли!
После этого моего восклицания мама побелела, как полотно. Она опустила голову и губы у нее задрожали.
— Кэл! — рявкнул отец.
— Забудь, Дон, — попросила мама, так и не подняв головы. — Просто забудь.
Зря я, конечно, помянул дядю Бада вот так вот; мама очень тяжело пережила все тогда.
— Прости, — извинился я. — Мне просто не понравилось то, что вы говорили. Слушайте, хоть я и не помню что случилось со мной, но уверен, что никакого отношения к суициду это не имеет. Понимаете?