Ворон и все те же четыре охранника из службы безопасности проводили нас на командное совещание. У двери Ворон приостановился поговорить сам с собой:
— ОХРАНОП, мы у зала совещаний. Внутри чисто?
— Чище не бывает, птичка, гарантирую, — ответил бестелесный женский голос. — Сегодня у нас полно забот помимо твоей парочки. Сам прибывает.
Ворон остался на страже снаружи, а мы с Фианом вошли в небольшую комнату, где вокруг круглого стола стояли семь стульев. Три из них были уже заняты: полковник Левек сидел между своей женой, полковником Найей Стоун, и, не поверите, Кеоном Танакой.
Я растерянно посмотрела на Кеона, пытаясь понять, какого хаоса на этом совещании может делать он, прежде чем опомнилась и отсалютовала Найе Стоун. Я выбрала ее, потому что они с мужем в одном чине, но она находится выше в командной иерархии – у нее в подчинении вся база, к тому же Стоун заместитель генерала Торрека. Фиан, насколько я видела, старательно повторял за мной.
Стоун указала на два стула рядом с собой:
— Добро пожаловать обратно!
Мы сели, и через секунду или две молчания дверь вновь открылась. Все поднялись, приветствуя еще двух участников совещания. Я уставилась на них в полном изумлении. Когда ОХРАНОП сказала, мол, прибывает «сам», я подумала, что она имеет в виду генерала Торрека. И ошиблась. Нет, Торрек пришел, но вместе со спутником в белоснежной форме. О хаос! К нам прибыл сам главнокомандующий армией, генерал-маршал Рентон Мэй!
Я вытянулась в струнку лицом к нему, боковым зрением отчаянно пытаясь подсмотреть, что делает полковник Левек. А увидев, как он отсалютовал, скопировала приветствие. Со сжавшимся от волнения желудком я не смела не только двинуть рукой, но даже дышать, пока генерал-маршал не кивнул. Все расслабились, подождали, пока усядутся генерал Торрек и генерал-маршал, и лишь тогда заняли свои места. Я наконец рискнула дышать свободно.
Следующие несколько минут я не помню. Генерал Торрек сказал что-то, что я тут же забыла, а потом заговорил полковник Левек:
— Через четыреста девяносто три часа и одиннадцать минут сфера начала повторять то же самое. Мы считаем, что каждая световая нить содержит в себе свое сообщение; по нашей оценке, всего их около двадцати тысяч, но возможно, ситуация еще сложнее.
Он повернулся к Кеону, который поставил на стол черный куб и спокойно начал рассказывать: