— Вообще-то, если использовать твою терминологию, пинка дали мне.
— Иди ты! — присвистнула Анжела. А затем нахмурилась: — Тебе хоть хватило ума не рожать от него?
— Хватило, — кивнула я.
— Вот и славно! А теперь я покажу своего Оуэна. И только попробуй сказать, что он не самый прелестный малыш в мире.
Это было ещё одно ценное качество Анжелы — перетягивать внимания на себя. Но сейчас я и не думала возражать. Конечно, у меня было полное право обидеться на то, что бывшая лучшая подруга не потрудилась сообщить о таком важном событии в жизни, как рождение сына, но мне и в голову это не пришло. Следующий час в обеденном зале гостиничного ресторана, заполненного мужчинами и женщинами в деловых костюмах, мы от всей души вздыхали над фотографиями розовощёкого младенца, едва научившегося держать головку.
— Ты и представить себе не можешь, как я по нему скучаю. Заставила мужа пообещать фотографировать Оуэна каждый час. Не хочу ничего упустить.
— Почему же ты не отказалась от поездки?
— Разве я могла? Чёртова карьера! — зло проговорила Анжела. Но почти сразу же на лице её заиграла грустная улыбка. — Не подумай, что жалуюсь. Мы с Томом отдавали себе отчёт, когда собирались завести ребёнка. Но ты сама знаешь, как неважно сейчас идут дела на рынке недвижимости. Особенно у нас в Калифорнии. Фирмы разоряются, идут сокращения. Нет никакой уверенности, что компанию Тома не постигнет та же участь. А у нас кредит. И Оуэн. — Взгляд Анжелы мгновенно потеплел, когда она снова посмотрела на снимки. — Но мы не жалеем ни секунды. Ой, — спохватилась она, — я опять говорю о себе. Расскажи, как ты. Как Мэгги?..
Через несколько минут мне не составило труда снова вернуть внимание Анжелы к более насущным для неё вопросам воспитания детей, благо имелся опыт с племянниками. За разговорами время пролетело незаметно. Мы расстались довольные друг другом и с твёрдым желанием вместе пообедать.
Я вернулась в номер. До приёма оставался ещё час, но после разговора с Анжелой настроение идти туда вовсе испарилось.
Ненароком бывшая подруга всколыхнула страхи, что жили в моём сердце. Что если Джеймс оказался прав, и я — главный виновник нашего расставания. Возможно, если бы у нас был ребёнок, он бы не ушёл. Мэгги и мама, как могли, выбивали из меня эти мысли, но они нет-нет, да и лезли в голову.
В разрыве всегда виноваты двое. Я понимала, что обвинения, брошенные Джеймсом во время нашего последнего разговора, — всего лишь жалкая попытка переложить на меня ответственность за измену: банальную, постыдную для достойного человека вещь. А всего банального и недостойного Джеймс стыдился. Как и моего имени.