– Грифон! – завопил Гасталла. – Нет, ты понимаешь, демонов подарок! Дриады не продают грифонов людям! Ах ты паскудный мерзкий тролий брат!
Сложив руки на груди, Дорал молча смотрел, как ректор ловко, привычно перебирается на грифонову спину. Оттуда, удерживая нетерпеливо гарцующее в воздухе животное, ректор уже почти кричал:
– Уезжай, сынок! Божининым именем прошу, спасай себя! И меня не кори, постарайся понять…
За забором возмущенно орали и визжали. Теперь-то уж не обратить внимания на галерейку люди не могли, и ректора они наверняка узнали. И видели, как он улетает от горящей Школы на грифоне, хотя дриады не продают своих питомцев чужакам.
Наверное, в глазах людей, собравшихся у школьных ворот, все это выглядело еще хуже, чем было на самом деле, хотя куда хуже-то?
Топать ногами и орать во всю глотку, совсем как в детстве, – вот чего хотелось Доралу в тот вздох, когда грифон и ректор улетали на запад, в сторону Даэли.
* * *
– Теперь в Ортае станет трудно быть магом.
Из блекло-голубой рамки, покачивая бедрами, выступила высокая тень. В первый вздох показалось, что женская.
Длинная сорочка из тонкой ткани без ворота перехвачена на бедрах струистым широким платком, поблескивают амулеты на шее, звякают браслеты на тонких руках. Как живые, переливаются в отблесках факела длинные локоны медового цвета. Глаза огромные, раскосые, взгляд с прищуром. Движения почти человеческие. Подчеркнуто человеческие.
Из вихря медовых локонов вздымаются два маленьких крутых рога прямо надо лбом, бодливо выступают вверх и круто уходят к затылку.
– Какого демона здесь делает демон? – поразился Гасталла и обернулся к Доралу. Увидел выражение лица магистра и безнадежно уточнил: – То есть она не всегда тут была, да? Это не учебное вспоможение, не школьный питомец…
Демоница склонила голову набок, словно примеряясь, как бы половчее начать жевать некроманта. Гасталла смешался и умолк.
– Сам ты демон, – наконец проговорила она. Голос был глухим и с хрипотцой, как будто слова приходилось выталкивать из горла, сразу и не поймешь – говорит она или шипит, – а я – ночница.
Маги смотрели не по-доброму, почти одинаково держали за спинами правые руки, на которые были подвешены какие-то заклятия. Люди за забором уже не кричали, а возбужденно перекликались, слышались глухие стуки и скрежет, по улицам таскали что-то тяжелое. Огонь на башне оттягивал на себя весь свет в округе, и с галерейки улица выглядела мутным пятном с дымчатыми силуэтами в нем.
– Я не демон, – с непонятным раздражением повторила ночница, – я сберегатель. Призорец, по-вашему.