Дефара появлялась здесь редко. Днем отсыпалась на чердаке – в комнате, даже при закрытых ставнях, свет зудел у ночницы на коже и сдавливал рога до хруста. Чем она занималась по ночам – твердо не знал никто. Может, и впрямь ходила вокруг лесных порталов, как говорила Алера. Во всяком случае, Ыч упоминал про «впотьме бродючее» между трольим поселением и ближним к нему порталом, но Дефара это была или нет – Ыч сказать не мог: в темноте тролли видели плохо, а переться проверять было незачем.
Кальен подсел к столу, тоже посмотрел на кору с рисунком. Он походил на тот первый набросок на куске кожи, да и на прочие, которые находились в других Мирах: неведомое существо, дверь в дереве, люди неподалеку. Существа всегда были разные. Дефара говорила, что все они – азугайские соглядатаи-призорцы.
– А этот – он кто? – спросил Кальен, кивнув на картинку.
– Это очажник. – Дефара наконец перестала буравить взглядом Алерин бок. – В Азугае за домашний покой отвечают три соглядатая, а не один хатник, как у вас.
Дверь в дереве за очажником не была приперта поленцем, а вокруг нее лежали опавшие листья. Рисунки отличались не только призорцами-соглядатаями, другие детали картинок тоже менялись.
– Да не волнуйся ты так, – участливо сказал Тахар, заметив, как кривится Дефара. – Азугай вполне выживает и с неполным набором призорцев.
Элай тоже влез на тахту, уселся под стенкой. Алера тут же положила на эльфа ногу.
– И плодятся магоны хлеще кролей, – добавил он. – Видела б ты, сколько их носилось по Мирам!
– А скольких магонов вы убили? – сердито спросила ночница.
Тахар закатил глаза.
– Сегодня – ни единого, – ответила вместо него Алера.
Дефара снова дернула губой. Почуяла кожей сердитые взгляды. Узнать их было легко – когда Элай смотрит сердито, то коже становится прохладно и сухо, а у Тахара, когда он насторожен, взгляд вибрирующе-колкий.
– Или за последний месяц? – невозмутимо, чуть протягивая слова, продолжала Алера. – За год? За десять лет? Так это легко сосчитать: магонов, что сами не кидались на нас с дубинами, мы не убили ни одного. Чего ты хочешь, Дефара?
– Хочу вырвать твой поганый язык, – процедила ночница, – но не стану пытаться. Не люблю стоять в длинном ряду ожидающих. Да и дед твой не одобрит.
– Дефара, заткнись, – попросил Кальен из-за книжки.
– Кажется, он сломался, – заметил Элай.
Не успел Кальен придумать достойный ответ, как из сеней послышался скрип открываемой двери, потом шаги и радостное тявканье.
– Оль вернулся! – воскликнул лекарь, захлопнул книжку и поспешил навстречу.
За десять дней отсутствия гласник изменился: лицом посвежел и немного поправился, но в то же время посмурнел и посерьезнел. Как будто дни в деревне он проводил на свежем воздухе и без всяких трудов, но вместе с тем видел нечто нехорошее, тревожное.