— Мурат Гусейнович, да это не так уж важно. Вы лучше скажите, почему вы настолько серьезно относитесь к листовкам, которые сто лет лежали у нас дома и никому не мешали? И не пытаетесь выяснить, кто и зачем притащил к вам под дверь труп. Это ведь гораздо более странно.
Профессор озадаченно посмотрел на нее.
— Что вы больше хотите знать, Карина? — спросил он. — Кто притащил труп или почему мне это неинтересно?
— И то и другое, — ответила Карина и, подумав, добавила: — Но про труп, пожалуй, больше.
— Ну что ж, — Кабиров указал ей на кресло и сел сам. — С вашего позволения я все-таки сначала отвечу на первый вопрос. Вы правы: меня очень мало волнует, кто и зачем принес сюда труп неизвестного мне человека. На Петровке меня уже спрашивали, кого я подозреваю и кому бы могло прийти в голову меня скомпрометировать. Я только вчера ездил давать показания.
Он с досадой кивнул на шкаф, и Карина догадалась, почему пиджак и галстук оказались на стуле: профессор так редко выходил из дома, что, надев их, позабыл убрать. Интересно, кто приносит ему продукты? Наверное, домработница. У него и чистота в доме такая, какую вряд ли может навести мужчина, даже очень аккуратный.
— Видите ли, мне неинтересно разгадывать чужие загадки, мне хватает своих, — продолжал Мурат Гусейнович, слегка раздражаясь. Эти эмоции Карина отнесла на счет воспоминаний о визите на Петровку, а не своих расспросов. — К данному убийству я не имею отношения, а следовательно, меня оно не касается. Возможно, кое-кто и рад был бы подложить мне свинью — извините за двусмысленность. Но это опять же не мои проблемы, а того, кто это сделал. Ну и милиции, разумеется.
— Мурат Гусейнович, но как же вы не понимаете! — воскликнула Карина. — Ведь если бы милиция не определила, что тело принесли с улицы, вы были бы первым подозреваемым. Скажите спасибо, что Бар… участковый оказался профессионалом.
— Спасибо! — ответил Кабиров, тоже переходя на повышенные тона. — За это я действительно благодарен. Но я не стал подозреваемым, а все остальное — не мое дело. Я не люблю детективы. Некоторые мои знакомые тоже озаботились этой историей, и совершенно напрасно. Поймите, Карина, в моем возрасте человеку следует беспокоиться лишь о том, что напрямую от него зависит, за что он несет ответственность. На глупости уже нет времени. Например, за азербайджанские листовки в вашем доме я несу ответственность, и меня беспокоит их появление. Гораздо больше беспокоит, чем чье-то чужое убийство, — при всем моем сожалении, что оно произошло.
— Но почему вы несете за них ответственность? — возмутилась Карина. — С какой стати? Мы же знаем, что не вы это сделали.