– Для начала заведем беседу, – ответила Вика, окидывая глазами зал. – Вот этот подойдет, – кивнула она в сторону кудрявого блондина в шарфе и голубом свитере, который сидел к нам ближе всех и выглядел так, как будто писал о культуре.
– Что этот? – переспросил Борис, но ответом было только маловразумительное мычание.
Виктория быстро набирала на телефоне сообщение. Я, кажется, понял, что она задумала. Оставалось только надеяться, что она точно помнит, кто из этих журналистов остался нам благодарен после суда, а кто не очень. Мы наблюдали, затаив дыхание.
Вдруг кудрявый блондин, на которого показала Вика, потянулся к карману брюк, вытащил телефон и удивленно вскинул брови, прочитав сообщение. Окинув взглядом студию, как будто искал кого-то, он поднял руку и встал, как только ведущий указал на него. Через пару секунд блондин уже говорил в микрофон хорошо поставленным голосом, не глядя в телефон, но довольно точно воспроизводя присланный ему Викой вопрос:
– Ада Львовна, газета «Рабочая сила» активно использует на своих страницах знаки советского прошлого. Все тексты пронизаны, так сказать, пафосом борьбы пролетариата с буржуями и капиталистами-эксплуататорами. Часто звучат лозунги вроде «с каждого по возможностям, каждому по потребностям», «землю – крестьянам, фабрики – рабочим», «покажем рабочий кулак». Сами названия «Рабочая сила» и «Единым фронтом» отсылают к советской символике и риторике. Насколько, по-вашему, эта риторика актуальна в современной экономической ситуации?
Миллер свела брови и метнула в журналиста недобрый взгляд. Вопрос ей не понравился, Виктория удовлетворенно хмыкнула.
– Эта позиция… Советская, как вы говорите, – медленно начала Ада Львовна, но тут же сменила тактику, отвечая вопросом на вопрос. Само собой, она привычно работала с эмоциями. – А вы считаете, что что-то в сущности изменилось? Руководство жирует, а рабочие горбатятся по восемь часов и получают за свой реально сложный и опасный труд несопоставимо меньше тех, кто сидит в своих чистых кабинетах, согласовывает и руководит.
Журналист пожал плечами и добавил уже от себя:
– Вообще-то многое изменилось.
– И тем не менее у нас до сих пор классовое общество…
– Социализм давно победил, если вы не в курсе. А потом ушел с исторической арены…
Пока шел этот разговор, становившийся для Миллер все опаснее, Вика еще раз приценилась к аудитории.
– Нет, эта дура. Эта главред: зассыт. Этот клинический дебил. Эта бессовестная. Этот бессовестный и дурак. Эта и главред, и дурра, и бессовестная. Этот проиграл суд. Эта тоже зассыт. Эти тупые. Проиграла… – бормотала она, демонстрируя память даже лучше, чем можно было ожидать. Наконец она произнесла эвристическое «о!», сощурилась и принялась снова набирать СМС.