– Где эта газета? – потребовал я.
– Зачем они это пишут? – продолжал возмущаться врач. – Кто это кого зажимает? Ты вот работал, ты что-то подобное хоть раз видел? Да, кстати, иди-ка еще определи, кто тут русский, кто татарин. Лебедев тебе пример – русская фамилия, да? А по-татарски шибче меня чешет. Потому что отец у него русский, а мать – татарка. А я? Валеев – татарин, да? Пожалуйста тебе – выкуси. Отец – наполовину татарин, наполовину русский, мама – белоруска. Я вообще, получается, славянин. А татарский знаю, потому что в школу ходил в татарскую, мама с ней рядом работала, ей удобно было не в русскую, а в татарскую меня водить. Некогда нам про это все думать, работать надо! Видишь, не было проблемы – бах, написали в газете, и все – теперь сами друг на друга косо смотрим. Кто кого подсиживает, кто кому сват, кому брат. Это же кошмар?!
– Кошмар, – подтвердил я, разглядывая скуластое лицо нашего главврача, который всегда напоминал мне изображение Тамерлана. Тамерлан оказался с белорусскими корнями. Наконец решившись, я поднес рюмку ко рту и залпом выпил. Хреновуха на вкус была жесткой, острой и при этом на удивление вкусной!
– А кто все это пишет? – вернулся я к вопросу, который интересовал меня с самой первой публикации.
– Журналисты…
– Понятно, но вы знаете этих журналистов? Все-таки газета местная. Эту газету раньше читали в деревне?
Валеев пару раз озадаченно моргнул:
– Вообще никто не читал.
– Как интересно! А в этот раз вся деревня читает, да?
– Ну да.
– Не кажется странным?
Валеев согласился. Мы с Викой уже сталкивались с таким в своей практике, поэтому поразить Тимура Тимуровича своей проницательностью мне было не сложно – я просто шел по процедуре:
– Что это могло бы значить, как вы думаете?..
Врач неопределенно пожал плечами и налил еще хреновухи.
– А это может значить только одно, – продолжал я, так как Валеев версий не предлагал. – В этот раз газету распространяли не как обычно. Ее целенаправленно сунули под нос каждому.
Тимур Тимурович хмурился. Вертикальные морщины на его щеках, делавшие лицо похожим на грубый наскальный рисунок, прорисовались еще более явно.
– Обычно в магазине стопку у кассы кладут, – медленно проговорил он. – А в этот раз мне прямо за ворота заложили. Многим, говорят, под дверь клали.
Он растер крупными, грубыми от работы пальцами покрасневшую переносицу:
– Кому такое надо? Ума не приложу.
– Просто так столько людей не нанимают. Материал написать, место в газете проплатить, потом газету доставить. Думайте, Тимур Тимурович, вас атакуют.
Валеев отпыхивался, как после бани. Он раскраснелся, но выпивка не расслабила его, а только замедлила, как будто подтопила этого каменного человека. Он хлопнул очередную стопку и тут же налил еще.