Возможно, это кажется преувеличением, но я по опыту знаю, как объединяет пребывание в космосе в одной команде. Терри сделал бы все для них, а они для него.
– Мы провели вместе в космосе 200 дней, включая несколько дополнительных, и я не мог бы желать лучшего экипажа. Итак, с этого момента сорок третья экспедиция становится частью истории, и мы открываем следующую главу, сорок четвертую экспедицию.
С этими словами он передает микрофон Геннадию, и тот проверяет, продолжается ли трансляция.
– Сколько бы полетов вы ни совершили, – говорит Геннадий, – вы всегда словно на новой станции, в первом полете.
Все улыбаются при этих словах, поскольку у Геннадия на счету больше полетов, чем у любого из нас (этот пятый), и скоро он поставит рекорд суммарного пребывания человека в космосе. Геннадий желает Терри, Антону и Саманте «мягкого безопасного приземления и благополучного возвращения домой». Терри сообщает Центру управления полетами, что церемония передачи полномочий завершена. Очередная веха на моем пути пройдена. Следующая церемония пройдет в сентябре, когда Геннадий улетит и командиром стану я.
Вечером Терри спрашивает меня, каково это, возвращаться на Землю в «Союзе». Разумеется, он тренировался и слушал объяснения Антона и инструкторов Звездного Городка, но ему интересен мой опыт. Я задумываюсь, как подготовить его, не слишком напугав.
Мы зовем Саманту, чтобы и она послушала, и я описываю собственные впечатления от предыдущего возвращения. Когда мы врезались в атмосферу, капсулу окружила ярко-оранжевая плазма – это ошарашивает, как если бы вы оказались в нескольких дюймах от оконного стекла, по другую сторону которого некто пытается уничтожить вас с помощью паяльной лампы. Затем, когда раскрылся парашют, капсула дернулась и бешено завертелась во все стороны. Если удастся правильно настроиться, если воспринимать ситуацию как приключение, это даже круто. С другой стороны, некоторые астронавты и космонавты после первого приземления на «Союзе» признавались: их так ужасно швыряло, что казалось, произошла авария и они погибнут. Грань между ужасом и восторгом бывает тонкой, и я хотел, чтобы у Терри и Саманты был правильный настрой.
У Терри был опыт возвращения на Землю на шаттле, и я отметил, что «Союз» входит в плотные слои атмосферы по гораздо более крутой траектории: «Садиться на шаттле – все равно что проехаться в «роллс-ройсе» вниз по Парк-авеню, а на «Союзе» ты словно скатываешься на советской развалюхе по бездорожью с крутой горы».
Это сравнение их позабавило, но оба выглядят немного обеспокоенными.