Мы прилетели на Байконур за две недели до назначенного времени старта. Утром в день старта прошли процедуру надевания скафандров и проверки их герметичности, а также поговорили с нашими близкими через стеклянную стену. Приехали на гагаринскую стартовую площадку, по дороге пописав на колесо автобуса, и забрались в капсулу. Среди прочих действий, необходимых для обеспечения готовности к полету, была конфигурация параметров системы подачи кислорода – это задача второго бортинженера, в данном случае моя. К концу обратного отсчета, когда я работал с одним из кислородных клапанов, мы услышали громкий визжащий звук. Предположили протечку сжатого кислорода в кабину и оказались правы. Я немедленно закрыл клапан, но масштабная утечка возобновлялась бы при каждом его открывании, неизбежном по время полета.
По указаниям Земли Саша попытался взять ситуацию под контроль, стравив кислород через клапан люка в бытовой отсек над нами и далее за борт через клапан, выходящий наружу. Он отстегнул ремни, чтобы сесть и дотянуться до клапана, расположенного прямо у него над головой. Я следил за данными на наших LCD-мониторах, обращая пристальное внимание на парциальное давление кислорода в сравнении с общим. Проделав ряд вычислений в уме, я пришел к выводу, что содержание кислорода в капсуле близко к 40 %, при котором многие материалы могут легко воспламениться даже от маленькой искры.
Все астронавты знали, что экипаж «Аполлона-1» погиб во время тренировки при пожаре в своей капсуле, поскольку она была заполнена чистым кислородом, и крохотная искра вызвала воспламенение спускаемого аппарата, обклеенного изнутри ворсовыми лентами велкро. НАСА навсегда отказалось от идеи использования в капсулах кислорода под высоким давлением. Более того, крышка люка корабля «Аполлон» была переделана так, чтобы открываться наружу – как и во всех последующих пилотируемых средствах выведения на орбиту. Но не у русских. Крышка люка нашего «Союза» открывается внутрь, и, если бы возник пожар, расширяющиеся горячие газы оказывали бы огромное давление на нее, поймав нас в ловушку, как команду «Аполлона-1». Пока Саша пытался дотянуться до клапанов, ерзая в кресле, металлические застежки его ремней звякали о голый металл внутренностей капсулы. Помню свою отчетливую мысль:«Лучше сейчас быть подальше отсюда».
Когда Саша вернулся в кресло и стало ясно, что пожар нам не грозит, мы обсудили ситуацию. Я решил не озвучивать опасение по поводу опасности возгорания и заметил только:
– Скверно, что сегодня мы не улетим.