Поскольку наша сердечно-сосудистая система все это время не испытывала нагрузки со стороны гравитации, то ослабла, и по возвращении на Землю нас ждут симптомы низкого артериального давления. Один из способов противодействия этому эффекту является прием водно-солевых добавок с тем, чтобы повысить объем плазмы крови перед спуском. У русских и американцев разные представления об идеальной схеме нагрузки жидкостью. НАСА предлагает выбор, включающий куриный бульон, сочетание солевых таблеток и воды, а также Astro-Ade – восстанавливающий жидкость напиток, разработанный специально для астронавтов. Русские предпочитают больше соли и меньше воды, в том числе потому, что стараются не пользоваться памперсами во время спуска с орбиты. Выяснив во время предыдущих полетов, что для меня самое лучшее, я отдаю предпочтение обильному питью воды и памперсу.
Я втискиваюсь в свой скафандр «Сокол» – здесь это еще труднее, чем на Байконуре, где мне помогали гравитация и технические специалисты. Мы пользовались скафандрами, когда перемещали «Союз» незадолго до отлета Геннадия; я надевал свой еще раз несколько дней назад для примерки; все остальное время – целый год – он терпеливо дожидался меня в бытовом отсеке «Союза». Я тяну через голову разъемное кольцо и пытаюсь вспомнить день, когда надел этот скафандр перед стартом, день, когда позавтракал свежими продуктами, принял душ и повидался с семьей. Тогда я видел множество других людей – в общей сложности несколько сотен, в том числе незнакомцев, которых не встречал раньше и больше никогда не встречу. Сейчас это обстоятельство кажется самым странным. Воспоминания о том дне словно бы не связаны со мной, как увиденный когда-то фильм о постороннем человеке.
Я готовлюсь забраться в капсулу, чтобы лететь домой, готовлюсь вновь втиснуться в тесное пространство. Один за другим мы вплываем в центральную часть «Союза», спускаемый аппарат. Сначала туда втягивается долговязый Миша, частично закрыв крышку люка, чтобы уместиться в левом кресле. Справившись с задачей, Миша открывает крышку передо мной, и я протискиваюсь через люк, надеясь, что мой скафандр не поцарапал уплотнитель люка. Я забираюсь в центральное кресло, закрываю крышку, чтобы она не перегораживала дорогу, и неловко переползаю в правое. Заняв свое место, я вновь открываю крышку люка, и Сергей устраивается в центральном кресле. Мы сидим, прижав колени к груди.
Ложементы изготовлены по индивидуальным шаблонам наших тел, и сейчас они играют более важную роль, чем в день запуска. Менее чем за 30 минут наша скорость упадет с 28 000 км/ч до нуля, и кресла, наряду со многими другими элементами «Союза», должны отработать штатно, чтобы мы вышли победителями из схватки с силами природы. Мы как можно надежнее пристегиваемся с помощью привязной системы, состоящей из пяти ремней, что проще сказать, чем сделать, поскольку ремни парят вокруг нас, а мы при малейшем толчке норовим вылететь из сидений. По-настоящему туго пристегнуться трудно, но, как только мы устремимся к Земле, перегрузка вдавит нас в кресла и поможет затянуть ремни до упора.