Я быстро привык к военной дисциплине. Думаю, мне отчаянно не хватало системы, и оказаться в положении, когда тебе говорят, что делать и как, было облегчением. Многие соученики подвергали сомнению обоснованность и справедливость каждого элемента нашей подготовки, пытались хитрить, ныли и жаловались. Я же начал понимать, что должен сталкиваться с трудностями, чтобы иметь возможность себя проявить. Учеба по-прежнему давалась мне с трудом, но следование указаниям внушало чувство уверенности. Я это ценил.
Окончание подготовительного периода было отмечено торжественной церемонией. Приехали мои родители в лучшей одежде, а также дедушка и бабушка со стороны отца. Когда мы маршировали строем, я всех их увидел на трибуне, откуда они с гордостью смотрели на меня. Я удивился, поняв, как много значит для меня их присутствие, возможность дать им хоть какой-то повод для гордости. Понимал я и то, какой долгий путь мне еще предстоит пройти.
Когда начался полноценный учебный год, я выбрал шесть предметов. По сути, я снова стал первокурсником, поскольку программа резко отличалась от случайного набора гуманитарных и научных дисциплин, которые я посещал в Мэриленде. Я записался на математический анализ, физику, электротехнику, мореходство и военную историю. Программа обучения была трудной даже для моих одноклассников, превосходно окончивших среднюю школу, и я радовался тому, что держусь на плаву.
С приближением Дня труда мне позвонил один из школьных приятелей и пригласил на вечеринку в общежитии их братства в Ратгерсе. Я обещал прийти и позвонил брату:
– Поехали в Ратгерс, оттянемся с Питом Матерном в «Сигма Пи».
– Не могу, – тут же ответил Марк. – У меня тест на носу.
Я несколько минут пытался его переубедить, пока он не прервал меня:
– Тебе самому разве не нужно сдавать что-нибудь? Ты уже несколько недель отучился.
– Нужно, – признал я. – Первый экзамен по матанализу в конце следующей недели. Но я подготовлюсь, когда вернусь. У меня будет вторник, среда, четверг…
Мыслями я уже стоял на обочине автострады со спортивной сумкой на плече и поднятым большим пальцем.
– Ты, мать твою, из ума выжил? – заорал Марк. – Тыстудент. Ты должен идеально сдать этот экзамен и все остальные, если хочешь чего-то добиться. Все эти выходные ты обязан просидеть за столом и выполнить каждое задание из каждой главы, которые будут на этом экзамене.
– Правда? – спросил я. – Целые длинные выходные?
Мне это казалось несправедливым.
– Все выходные, – отрезал он. –Плюсвсю следующую неделю.
Я обдумывал слова Марка в гнетущей тишине. Мне не понравилось, что брат-близнец орет на меня. Так и подмывало обозвать его про себя ботаником и отмахнуться. Я был очень близок к бунту – мне до сих пор не по себе от этого воспоминания, словно я балансировал на краю обрыва. Однако, как бы ни хотелось на вечеринку, в глубине души я понимал, что он прав и что его прямолинейность сослужила мне добрую службу. Марк тоже был когда-то неусидчивым и равнодушным, но решил выбиться в люди задолго до меня, и ему это удалось. Я никогда не спрашивал, как он это сделал, но сейчас он сам решил поделиться со мной опытом. Поколебавшись, я решил прислушаться к нему.