Мы обсуждаем, чем обернется потеря «Прогресса». Наши ресурсы – пища, чистая одежда, кислород, вода и запчасти – на исходе. Еще одна ракета с грузовым кораблем – американской компании Orbital ATK – взорвалась на стартовой площадке в октябре. У русских мало пищи и одежды, мы должны будем поделиться с ними и в результате тоже окажемся в стесненных обстоятельствах. Миша, Геннадий и Антон весь день сообщают нам новости и с каждым разом выглядят все более озабоченными. На борту «Прогресса» у каждого космонавта были личные вещи, которые дороги им. Иногда в посылках близкие передавали ювелирные изделия и другие уникальные вещи. Миша откровенничает со мной о некоторых предметах на борту грузового корабля, и по его голубым глазам видно, как он встревожен.
– Может, контроль восстановят, – утешаю я, похлопывая его по плечу, хотя мы оба знаем, что с каждой минутой это все менее вероятно.
Я хотел бы уделить больше времени обсуждению проблемы с остальными членами экипажа, но нужно чинить полуразобранный туалет. Я отсоединяю и закрываю заглушками узлы, через которые в сборку поступает наша урина и откуда отводятся жидкие побочные продукты очистки – концентрат и нечто вроде серых стоков. Каждые несколько дней мы откачиваем концентрат из накопителя и храним в русских емкостях, откуда все это впоследствии будет перекачано в опустевшие водяные баки «Прогресса», чтобы после его расстыковки с МКС сгореть вместе с ним в атмосфере. Серые стоки перерабатываются в питьевую воду.
Я извлекаю сломанную дистилляционную сборку, упаковываю в двойной пакет, снабжаю этикеткой и отношу на хранение в PMM (Permanent Multifunctional Module, герметичный многофункциональный модуль), своего рода кладовку рядом с «Ноудом-3», в ожидании отправки на Землю на SpaceX. Там инженеры исследуют ее и, если сумеют, починят, чтобы снова прислать нам. Следующий шаг – поставить на место другую сборку и повернуть ее на определенный угол. Я начинаю снова подключать трубопроводы, очень внимательно следя за тем, чтобы не соединить линии чистой воды и урины, затем подсоединяю электрические кабели и фотографирую свою работу, чтобы на Земле впоследствии убедились, что я все сделал правильно.
Пока я тружусь, из Центра сообщают, что «Прогресс» официально признан потерянным. С дурным предчувствием я плыву в русский сегмент за подтверждением. Миша встречает меня в служебном модуле, и по нему видно, что он получил скверные известия.
– Мы дадим вам все, что нужно, ребята, – говорю я.
– Спасибо, Скотт, – отвечает Миша.
Сомневаюсь, что прежде видел такое отчаяние на лице другого человека. Обычно мы не боимся, что нам чего-нибудь не хватит, но потеря «Прогресса» внезапно заставляет почувствовать, насколько мы зависим от стабильной череды успешных полетов грузовых кораблей. Мы переживем одну-две неудачи, но придется задуматься о нормах потребления оставшихся ресурсов.