Хмыкал от удовольствия в усы, нанося кистью мазки на холст: «Надо же, получается! И хорошо, получается».
— Хорошо? Не то слово. Цены тебе нет, — довольно кивал начальник колонии. — На воле не пропадешь Иван. Это я тебе говорю!
Воля встретила меня сырой промозглой погодой.
В кармане стеганой фуфайки волчий билет о запрете занимать руководящие должности в течение пяти лет, в груди — натужный кашель, на ногах яловые сапоги, в душе — неопределенность. Как быть? Куда податься?
Подался сначала в море отсекать тесаком хвосты да головы треске, потом, поняв, что самая плохая суша лучше зыбкой палубы с чешуей, мыл золотишко в тайге у старателей и везде рисовал, что созерцал то и рисовал в блокноте, на оборотных сторонах геодезических карт. Рисовал карандашом, а зачастую и мелом на досках, бочках от селедки, щитах сборных бараков.
Рисовал мужчин, животных, природу. Рисовал женщин….
Женские портреты удавались.
Нет, я не обожествлял нынешних женщин по двум причинам.
Первая — не рисковал сопоставлять с ангелами.
Потому, что при нашей жизни ангелом быть невозможно.
Женщины, которые производят впечатления ангелочков, на поверку, как правило, оказываются первосортными стервозами.
Вторая — повидал, пострадал за матку, за правду.
На прииске у нас в бригаде старателей поварихами работали две особи. Одну звали — Лукрецией. Другую — Настасьей. Числились поварихами. Обслуживали бригадира Ваньку Завгороднего, Ивана Лукича … мужичка с виду невзрачного, кривоногого, рябого.
Женками он их величал. Как крикнет: «Лу… На…», бегут на перегонки, подоткнув подолы холщевых юбок, — опоздать к раздаче нельзя. Пара тумаков обеспечена, будь уверен. Не заржавеет за Лукичом. По тайге каждый божий день эхо так и гуляло: «Лу… На…. Лу — на, Лу-на».
Повадилась однако, сначала Лу, а затем, и На, ко мне в гости.
— Нарисуй, да нарисуй, портрет, Иван.
Я отнекивался, отшучивался: «Нет времени… муза не посещает».
Но вы же знаете этих женщин — уломали. Медку принесли, грибочков… борщеца сварили,…. бутылку водки на стол водрузили, несмотря на сухой закон. Я как раз кормил паука в углу барака, бросая в паутину кусочки пищи.
Взял в руки бутылку: «Водка — „Батальная“».
Состав: вода исправленная, спирт этиловый ректификованный «Люкс», сахар, настой отрубей ржаных
. — Млин… Батальная, болтальная…. Уболтали подруги, уселись на скамье рядышком, в руках ароматные кедровые ветки с шишками, загадочные улыбки на лицах.
Лу, приспустила с правого плеча платье, На, с левого.
Распушили волосы: «Рисуй».
Я, прищурившись, делал наброски.
Чем дальше текло время сеанса, тем больше оголялись прелести таежных красавиц; сначала литые плечи, затем показались две удивительно симметричные, высокие груди… пергаментные вулканчики сосков.